Дочитали бы до конца? Выложил начало главы. Интригует, раздражает или... ничего?"

Глава 14
БАЗАР ДЕСЯТОГО КРУГА

Тёплый весенний ветер разносил по улицам запахи свежей зелени, жареного мяса, лепёшек с кориандром и сладкого миндаля. Всё вокруг купалось в мягком свете заходящего солнца: алые отблески скользили по каменной мостовой, шатрам с тканями, стеклянным банкам с соленьями и мёдом. Город словно выдохнул — и зашевелился.

Из окон домов, тесно прижавшихся друг к другу, лился оранжевый тусклый свет, обещая тепло и ужин тем, кто успеет вернуться до наступления темноты. Но пока приличные люди спешили домой, рынок только просыпался по-настоящему.

Весенние вечера были здесь временем охоты — голодной, яркой, живой. Сбившиеся в толпу рабочие, возвращавшиеся из мастерских, путники, уставшие караванщики, солдаты и даже пара молодых представителей знати — все шли сюда. Не просто поесть. Почуять пульс города.

Днём на базарной площади было почти пусто: пара продавцов цветов, сладости, вязки редиса да корзины с яйцами. Но вечером... Вечером улицы и переулки заполнялись гомоном так плотно, будто сам воздух загустевал от голосов.

Он становился тёплым, пёстрым, полным запахов и столкновений: пряный дым жаровен, аромат мёда, пота, кожи, дешёвых духов и рыночной пыли.

— Рыба свежая! Ловилась утром, клянусь бородой отца!
— Вот они, лепёшки! С пылу, с жару! Глянь, пар ещё идёт, мать, бери пока не расхватали!

— Слышь, барышня, бери пряности, ночи будут теплее! Ха!

— Кто возьмёт два куска сала — третий в подарок!

Толпа двигалась волнами. Кто-то ссорился, кто-то смеялся до слёз, кто-то торговался, хлопая по ладоням и хватая продавца за рукав.
— Это что, специи? Я такие только на праздниках нюхал!

— Осторожно, остро! Мой соус даже собаку заставил плакать!

— Девочка, не стесняйся! Подойди! У меня украшения, как у принцессы — только для смелых.

Дети сновали между ногами, выкрикивая свои мелкие сделки:
— Каштаны жареные! Три за медяк!

— Игрушки из дерева, гляди, как танцуют!

— Стеклянный жук, счастье приносит, проверено!

— Эй, красавица! Возьми клубнику — как губы твои, только слаще!

— Песню! Песню давай! — кричали где-то в конце улицы, и старик с лютней начинал наигрывать, перекрывая шум торговцев.
— Уступи, я с утра тут стою!

— Так и стой, Наста, тебе ж не рожать сейчас, а торговать!

Голоса перебивали друг друга, как петухи на заре. Каждый кричал, чтобы перекричать соседа. Кто торговал чесноком — кричал, будто спасал от беды, кто вином — будто звал на праздник. Базар Десятого Круга — до скрипа зубов шумный, пахнущий жареным луком, ржавыми монетами и уличной пылью.

Воздух здесь был тяжёлый, как накануне бури, насыщенный десятками запахов: копчёное мясо, жареная рыба, сладкий дым от медовых орешков, терпкий уксус в маринованных овощах, кислое брожение в бочках с вином, пот лошадей, кислый привкус пролитого пива, палёная шерсть и горячий хлеб с кориандром. Где-то тлела сушёная мята, перемешиваясь с дымом от костра, где запекались корнеплоды. Специи, рассыпанные по прилавкам, били в нос — чёрный перец, молотый имбирь, мускат, корица, сухой чеснок… Тут же доносился запах мокрого брезента и соли с прилавков рыбаков. Всё это сливалось в густую, почти осязаемую волну — запах жизни, торговли, голода и богатства вперемешку.

И в самом центре этой гастрономической бури был Рюрик.
Рюрик-мясник. 

Глыба.