Когда сотрудничество делает тебя слабым: тёмная сторона Теории Игр

Вот представь: два бандита схвачены. Молчите оба – год тюрьмы. Сдаёшь напарника – свобода, а он получает десять лет. Сдадите друг друга – оба по пять. Теория Игр, как математика стратегий, уверяет: рационально предать. "Дилемма заключённого". Все знают. Но вот в чём загвоздка – вся эта красивая математика часто спотыкается о реальный мир. Потому что она слепа к одному ключевому феномену: силе. Да, именно так. Иногда отказ от кооперации, этот самый "эгоистичный" выбор, не просто даёт краткосрочную выгоду – он наращивает мощь в долгосрочной перспективе. Как бы парадоксально это ни звучало. Более того – часто именно жесткое, даже разрушительное воздействие со стороны других или со стороны обстоятельств становится тем горнилом, в котором рождается сила. И это напрямую бьёт по идее "лучшего" кооперативного исхода.

Теория Игр обожает равновесия по Нэшу. Точки, где никому не выгодно менять стратегию в одиночку. Идея кооперации, взаимовыгодных сделок – её священный Грааль. Но мир редко играет по этим правилам. Он играет по-другому. Жёстче и гораздо более неоднозначно. Возьмём к примеру не каких-то заключённых, а бизнес. Две компании договариваются не сбивать цены, поддерживая высокую маржу. Красиво? Теория скажет – да, Парето-оптимум. Но если одна вдруг нарушает сговор, резко снижая цены к примеру из-за преимущества в технологиях... То рождается хаос. Клиенты сбегают к лучшей компании. А конкурент несёт убытки. И вот тут начинается самое интересное: для атакованной компании этот удар – не конец света, а сигнал к мобилизации всех ресурсов. Она вынуждена экстренно оптимизироваться, искать инновации, буквально выживать. Этот негативный прессинг может сделать её в итоге сильнее, чем была до сговора – более гибкой, технологичной, безжалостной. Кооперация тут была не оптимальной стратегией, а иллюзией комфорта, которая чуть не стала фатальной. Сила нарушителя растёт, но и жертва его предательства, пройдя через ад, может выйти гораздо более закалённой – вопреки "оптимальному" сценарию сотрудничества и при негативном воздействии получить горадо больше ресурсов, чем от кооперации с другими.

Или политика. Страны А и Б договариваются о взаимном разоружении. Экономия ресурсов, мир. Рационально? По учебнику – безусловно. Но если Страна А тайно наращивает арсенал, а потом отказывается от договора... Шок, санкции, ругань в ООН. Но теперь у Страны А – подавляющее военное превосходство. Её переговорная позиция в любых будущих "играх" – торговых, политических – резко усиливается. Она может шантажировать, требовать уступок просто угрозой применения силы. Сама возможность отказа, демонстрация готовности к нему – вот источник этой новой силы. Расплата за доверие для Страны Б оказывается катастрофической. Кооперация ослабила её. Но и здесь: внезапная угроза войны, разрушительные санкции – они мобилизуют Страну Б, как ничто другое. Начинается форсированная милитаризация, поиск новых, ненадежных, но сильных союзников, тотальная экономическая перестройка на военные рельсы. Эта экстремальная ситуация, порожденная отказом от кооперации, может выковать из неё совершенно другого, гораздо более опасного и устойчивого игрока, чем тот, что наивно верил в договорённости.

Конечно, теория знает про итеративные игры, про "зуб за зуб". Наказание за предательство в следующем раунде. Но жизнь – не лаборатория. Победитель первого раунда часто получает такой перевес ресурсов, влияния, что наказать или негативно как-то повлиять на него во втором раунде становится физически невозможно. Он уже задавил конкурента. Стал монополистом. Захватил рынок. Сила, полученная через разовое нарушение кооперации, становится самоподдерживающейся. А модели, основанные на бесконечном повторении игр с симметричными игроками – это красивая сказка. В реальности игроки асимметричны, ресурсы ограничены, время крайне лимитированно, а игры часто имеют фатальный финал для проигравшего. И проигравший, если выживет, выходит изменённым – ожесточённым, прагматичным до цинизма, готовым на всё. Его "функция полезности" после удара уже не та, что была в начале игры. Он становится более полезен, когда негативно взаимодействует, а не кооперируется. Теория совсем этого не просчитывает и даёт крайне неточные и искажённые результаты.

Вот и получается, что стройные формулы, матрицы выигрышей – они хороши для безмозглых алгоритмов или идеализированных сценариев. Но настоящая человеческая (да и не только) игра часто вращается вокруг грубой силы, полученной через отказ от правил, через демонстрацию абсолютной автономии, и вокруг парадоксальной силы, рождающейся в ответ на разрушение и предательство(как в мышцах, что разрушаются, а после восстанавливаются более сильными). Сила не всегда в объединении. Иногда она – в абсолютной, пугающей других, готовности идти в одиночку и сжечь все мосты. А иногда – в железной воле, выкованной в огне чужих эгоистичных решений, которые по всем канонам Теории Игр должны были тебя сломать, а ты вдруг стал сильнее. И признать это – значит увидеть тёмную, но очень реальную сторону стратегического выбора, которую Теория Игр старательно обходит стороной в своих аккуратных моделях. Может, потому что эта правда неудобна? Или просто... не вписывается в формулы. Вот так. Иногда быть "мудаком", готовым всё порвать, – самая рациональная стратегия выживания и возвышения. А получить по голове от такого "мудака" – лучший урок, чтобы перестать быть наивным пешкой в чужой игре и стать сильнее. Жестокая, но эффективная логика реального мира.

Но во всяком случае... У каждого своё мнение на этот счёт) 

Слава человечеству.