Трава У Дома, который не хотел быть рыцарем

Сказки Уайльда впервые были изданы в 1888 году. Ровно через пять лет, в 1893-м, увидели свет сказки другого англичанина, который был его полной противоположностью.

Если Уайльд был утонченным эстетом, человеком не от мира сего и космополитичным поклонником красоты, то создатель Маугли - политическим агитатором, убежденным имперцем, скандальным шовинистом и "солдатским поэтом".

Лучший скальд Британской империи родился в 1865 году бесконечно далеко от Англии - на другом конце планеты, в городе, который когда-то назывался Бомбей, но уже давно потерял это имя, и в сегодняшнем мире зовется Мумбаи.

У мальчика с именем тоже были проблемы.

Новорожденного назвали Редьярд, и он, думаю, был первым англичанином, носящим имя «Заросший Травкой Двор».

Нет, позже появились и другие редьярды, но это было потом. А тогда романтичные родители дали мальчику несуществующее имя из ностальгических побуждений: Редьярдом («Двор, заросший рутой» или «Трава у дома», если хотите) называлось озеро в Стаффордшире, на берегах которого познакомились когда-то папа и мама. Вот оно.

Жизнь у родившегося в Индии мальчика получилась такой же странной, как и его имя.

Поскольку родители были очень занятыми людьми, воспитанием Редьярда занимались слуги, и когда пришла пора говорить - заговорил он на хинди. Когда он вечером отправлялся пожелать родителям спокойной ночи, слуги на всякий случай напоминали мальчику, что с родителями надо говорить на английском. «Вот мы и говорили по-английски, спотыкаясь, переводя в уме с того языка, на котором думали и мечтали», — вспоминал Киплинг позже в автобиографии «Немного о себе».

Когда окончательно стало понятно, что у наследника есть все шансы вырасти индусом вместо англичанина, 6-летнего Редьярда отправили набираться национальной идентификации в старую добрую Англию, в частный пансион.

После многоцветной, жаркой и расслабленной Индии серый, дождливый и чопорный Альбион показался мальчику худшим местом на Земле. Парадоксально, но факт - боготворивший Британскую империю писатель очень долго терпеть не мог Англию. Распробовал и полюбил Британию он уже во второй половине жизни, но это отдельная история.

Что же касается частного пансиона, где мальчика по старой британской традиции муштровали и лупцевали, то именно там, по утверждению Киплинга, в нем проснулся писательский дар - ему пришлось научиться "убедительно врать, чтобы выжить".

После пансиона мальчика определили в не менее традиционное для Англии закрытое учебное заведение - в Девонское частное училище. На наши деньги - отдали в суворовцы. Там "Трава У Дома" окончательно возненавидел британскую систему образования, но стал искренним и убежденным патриотом своей страны.

Увы, отдать свою жизнь вооруженным силам Редьярду было не суждено. Когда все его друзья отправились постигать армейскую науку дальше, в военное училище, Киплинга туда не взяли - из-за посаженного чтением в хлам зрения.

По иронии судьбы именно этот отбракованный рекрут, так и не добравшийся до офицерских погон, станет главным певцом "красных мундиров", стихи которого будут боготворить все британские военные.

Солдат - такой, солдат - сякой, и грош ему цена.

Но он - надежда всей страны, когда идет война.

Солдат - такой, солдат - сякой! Но как бы не пришлось

Вам раскусить, что он не глуп и видит все насквозь!

В университет Киплинга тоже не взяли - там "суворовское" образование никак не котировалось.

И вот сбитый на взлете 16-летний парень возвращается в Индию, в Лахор, где отец пристраивает его младшим репортером в местное СМИ под названием «Гражданская и военная газета».

Кто мог знать тогда, что это жизненное фиаско станет стартовой площадкой для невероятного взлета, и вскоре стихи и проза Киплинга будут завораживать весь англоязычный мир...

Именно Киплинг станет первым англичанином, удостоенным Нобелевской премии по литературе и вот уже более ста лет он сохраняет за собой титул самого молодого ее лауреата.

Сказочник Киплинг был много больше, чем сказочник - он стал великим писателем. Литературоведы подсчитали, что Киплинг обогатил английский язык больше, чем кто бы то ни было, со времен Шекспира.

Как все великие, он был очень сложным человеком. Видевший людей насквозь Паустовский писал о нем:

"Из всех английских писателей только один Редиард Киплинг получал легендарный гонорар – шиллинг за слово. Каждое слово Киплинга стоило на наши деньги пятьдесят копеек золотом. Веселый и чувствительный Диккенс – общий друг человечества – не получал и десятой доли этих денег.

Киплинг – единственный из английских писателей, чьи сочинения заслужили высокую честь выйти полным собранием еще при жизни автора. До Киплинга Англия не слыхала о таких литературных излишествах.

Чем объяснить такую славу? Чем объяснить, что Киплинг сделался настольным писателем среднего английского обывателя, наемного солдата и престарелого лорда?

Только тем, что Киплинг был «истым» британцем – жестоким и твердым, писавшим свои книги во славу Большой Англии – владычицы океанов, империи, где никогда не заходит солнце. Он был ее верным слугой, солдатом и певцом.

Англия была для Киплинга превыше всего. Человечество существовало в глазах Киплинга только как удобрение для необъятных английских плантаций.

Поэтому Киплинг воспевал солдат и офицеров, колониальные войны, жестокость и смелость.

Если он и восставал против правящих классов Англии, то только за то, что они были недостаточно мужественными и культурными поработителями. Покорение чужих народов и выкачивание из них богатств духовных и материальных для блага Англии, создание миллионных армий рабов было, по мнению Киплинга, трудным искусством, хитрой наукой, плохо усвоенной чванными генералами и пэрами Англии. Только за это Киплинг и позволял себе смеяться над ними".

И все это сущая правда.

Но смешнее всего то, что сегодняшняя Британия, похоже, просто не знает, что ей делать с творческим наследием Киплинга.

Его взгляды по нынешним меркам выглядят не просто устаревшим - кощунственными, его "Бремя белого человека" ныне считается главным манифестом расизма - но масштаб его таланта все так же запределен, и никто больше не писал о Владычице Морей так.

Наше море кормили мы тысячи лет
И поныне кормим собой,
Хоть любая волна давно солона
И солон морской прибой:
Кровь англичан пьет океан
Веками — и все не сыт.
Если жизнью надо платить за власть —
Господи, счет покрыт!

Поднимает здесь любой прилив
Доски умерших кораблей,
Оставляет здесь любой отлив
Мертвецов на сырой земле —
Выплывают они на прибрежный песок
Из глухих пропастей дна.
Если жизнью надо платить за власть —
Господи, жизнью платить за власть! —
Мы заплатили сполна!

Он не любил русских, ненавидел коммунистов, но стал одним из самых любимых мировых классиков в сталинском СССР. И именно на его творчестве взошел и вырос Константин Симонов - лучший скальд советской империи, много переводивший своего духовного брата.

Свои, что ли, песни вам пел Гомер?
Он брал, что плохо лежало,
И гудел их обратно, на свой манер.
Вроде меня, пожалуй.

Пастухи, торговцы и матросня
Что откуда стянул он – знали,
Но они его, как и вы – меня,
За это в шею не гнали.

Не трепались о нем, что Гомер – вор.
Не считали это виною.
Подмигнут ему – и весь разговор, –
Как у вас при встрече со мною.

Как всякий уважающий себя империалист, он был на ножах с либералами, и Киплинга терпеть не могли все "люди прогрессивных взглядов".

После "Бремени белого человека", где поэт объяснял, как белым нужно управлять "наполовину детьми, наполовину демонами", на него обиделся даже старый друг Марк Твен, который ответил коллеге резкой отповедью в своем эссе с характерным названием «Человеку, ходящему во тьме».

Что уж говорить про Джорджа Оруэлла, называвшего Киплинга «империалистом», а также «морально бесчувственным и эстетически чудовищным».

Либералы, сильно обидевшиеся на свое изображение в виде бандер-логов в "Книге джунглей", любили обвинять Киплинга в том, что тот прислуживает власти, поддерживая даже самые сомнительные авантюры вроде англо-бурской войны.

На что Киплинг отвечал, что единственным критерием для него являются собственные воззрения, и если они с властью в чем-то совпадали - значит, власти повезло.

Киплинг действительно никогда не боялся идти наперекор общественному мнению. Именно он первым честно написал о нравах, царящих в закрытых учебных заведениях - в автобиографической повести "Сталки и компания". Именно этому произведению, кстати, русский язык обязан появлением слова "сталкер" - по признанию Бориса Стругацкого, они с братом вдохновлялись именно Stalky & Co.

Что касается связей в верхах, то они, разумеется, у него были, и были на очень высоком уровне. Достаточно сказать, что Киплинг был одним из считанных людей, кого король Георг V называл личным другом.

Но связями этими он практически никогда не пользовался, а, чтобы избежать упреков в ангажированности властью - неизменно отказывался от всех государственных наград и званий. Рыцарем Британской империи, к примеру, его пытались сделать несколько раз - но безуспешно.

Повторюсь - он был сложным человеком, но он искренне любил свою Родину и по-настоящему верил в то, к чему призывал своих читателей.

Когда началась Первая Мировая война, история повторилась - его единственного сына Джона отказались брать в армию из-за сильной близорукости.

Чуть ли не первый раз отец задействовал свои связи и все-таки добился отправки рвущегося в бой наследника в батальон ирландских гвардейцев. Мать поддержала это решение, написав в дневнике: «Почему сын наших друзей или соседей должен умереть, чтобы наш собственный сын остался жив?».

18-летний Джон Киплинг пропал без вести во время битвы при Лоосе 27 сентября 1915 года. Четыре года писатель с женой искали сына, но тело так и не было найдено. И только в 1992 году тело из захоронения с надписью "Неизвестный британский солдат" на кладбище в Эне было идентифицировано как Джон Киплинг.

Убитый горем отец позже написал стихотворение, которое сложно читать без слез, поэтому я процитирую только начало.

«Пришла весть о Джеке, о сыне моем?»
- Не в этот прилив.
«Вернется ль он снова в родительский дом?»
- Не с этим попутным ветром, не в этот прилив.

«А кто может знать хоть что-то о нем?»
- Не в этот прилив.
Море мертвых своих не отдаёт.
Не с этим попутным ветром, не в этот прилив.

А еще живому сыну Джону сложный человек Редьярд Киплинг посвятил в 1910 году свое великое стихотворение, которое в самом известном русском переводе называется "Заповедь", а в оригинале просто If - "если".

Вот его я не буду цитировать, потому что, на мой личный взгляд, оно представляет собой слиток спрессованной житейской мудрости немолодого, много видевшего и много думавшего человека.

И его не стоит читать целиком. Лучше ограничится одной-двумя строчками.

А потом - немного поразмышлять.

"Умей мечтать, не став рабом мечтаний", например.

Или "И устоишь в удаче и в несчастье, которым, в сущности, цена одна..."

Эти слова, кстати, выбиты над Центральным кортом Уимблдона - этакое напутствие теннисистам.

А вот в Манчестерском университете в 2018 году написали в здании студенческого союза все стихотворение целиком - решили, понимаешь, напомнить подрастающему поколению разумное, доброе и вечное.

И что? Не прошло и недели, как группа возмущенных студентов сначала закрасила вирши "расиста и империалиста", а позже они написали поверх него стихотворение американской чернокожей поэтессы Майи Энджелоу "И все-таки я восстаю!", которое Нельсон Мандела читал на своей инаугурации в 1994 году.

Как заявила Фатима Абид, генеральный секретарь студенческого профсоюза Манчестера: «Сегодня мы всей командой убрали творение империалиста со стен нашего профсоюза и заменили их словами Майи Энджелоу. Видит Бог, черные и коричневые голоса были достаточно часто вычеркнуты из истории, и пришло время попытаться изменить это, по крайней мере, в нашем профсоюзе».

Любители Киплинга, разумеется, сразу покаялись: «Мы понимаем, что допустили ошибку в нашем подходе, не спросив мнения студентов в начале нового проекта. Мы признаем, что результат был неуместным, и приносим за это свои извинения».

Но если из-за "взрослых" творений Киплинга и поныне кипят страсти, то сказки и сегодня с удовольствием читают все.

Сказки, как и бег на месте - вещь общепримиряющая.

Но про них - в следующей главе.

P.S. Да, чуть не забыл!!! Раз уж в этой главе были в основном стихи - "мохнатый шмель на душистый хмель" это тоже Киплинг.

Все, ждите Маугли.