про неповиновение

Не могу пройти мимо флешмоба про неповиновение. https://author.today/post/669199 В моем случае, говоря о неповиновении, сразу вспоминается "Горнило миров" и Линце, ибо неповиновение - это его истинное имя. Он не повинуется ни родным и близким, ни начальству, ни социуму вообще, ни богам, ни смерти, ни логике и здравому смыслу) Он не повинуется просто из любви к искусству неповиновения. Он как Портос, не повинуется, потому что не повинуется!

.

.

.

.

.

"Тут в свои владения заходит бог-Палач и кто-то всхлипывает, наверное, единственная среди приговоренных женщина. Палач идет вдоль короткого ряда в пять человек – дрожащих, почти голых и жалких. Огромный, холодный, точно кусок скалы отломился и движется. Линце едва подавляет желание сделать шаг назад, вжаться в стену, пока эта каменная глыба не раздавила его. Он старается стоять прямо, держит подбородок гордо, как учил брат. Вроде бы все нормально, но бог останавливается точно напротив него. От Палача веет железом и кровью очень сильно, а человеческого запаха совсем нет, как и у стражи. В народе давно ходит слух: он и Вестник особенные, не такие, как древние боги. Сейчас Линце понимает, они как куклы. Копии Верховного Бога, только Вестник – это его Голос, а Палач… Палач – это его давящая Воля.

Палач все стоит напротив. Он заметил неправильную осанку или посадку головы, за которые ругал брат? Выпрямиться сильнее невозможно! За глаза Линце не переживает, их сделали, когда отец был правителем города. Очень дорогие, но, по словам всех зрячих, неотличимые от настоящих.

 Палач стоит-стоит… и вдруг гудит низким голосом.

- Твое наказание будет удвоено! За дерзость.

За… что?!

Палач обходит ряд и уходит к своим инструментам. Сосед слева шепчет.

- Как ты это смог? Зачем?

- Что смог? – все еще не понимает он.

- Не опустить голову перед Палачом! Все смертные склоняются пред ним, и многие боги. А ты смотрел в лицо.

- Разве это закон богов? Не слышал о таком.

- Это не закон, но все, всегда так делают. А ты что, решил выделиться? Вот и получил. Десять ударов! Готовься, умрешь тут.

Начинается наказание, и дальше все уже молчат, только женщина всхлипывает и кто-то иногда вздыхает – тяжело. Страха вокруг так много, что, кажется, он висит в воздухе плотным туманом, все дышат им и сходят с ума в ожидании. А Линце теперь-то и перестает его чувствовать. Одно недоумение и гнев. Как он мог узнать, что перед Палачом склоняют голову? Если это не закон богов, что должны знать все, как за него можно наказывать? Выше богов справедливость, а в этом справедливости нет. 

Необъятный странный мир вокруг он всегда стремился познать, выстраивая логические цепочки от предметов до явлений, и видел многое лучше, чем зрячие. В удвоенном же наказании знакомой логики нет. Линце впервые чувствует себя полностью слепым, совсем ничего не понимающим.

В волнении он едва прислушивается к свисту кнута и крикам наказываемых. Вот, мимо проносят первого, потерявшего сознание. Второй плетется сам, но падает у выхода, дальше его тащит стража. Сейчас черед Линце, но вперед пропускают другого. Его оставляют последним, чтобы больше зрителей собралось в ожидании удвоенного наказания. Посреди экзекуции приходят какие-то, устраиваются на скамьях наверху. Наверное, служанки богинь, а, может, сами богини. Они приносят смешанное облако ароматов: сладкого, как свежие розы и тяжелого, звериного, мускусного. Одна звонкоголосая, юная, может, Юви-Любовь или Ронда-Война. Другая больше молчит, а по голосу не поймешь, юна она или стара. Может, Сэта-Природа? Или Иса-Безумие? Наконец, звучит прозвище Гиаса на Играх.

 - Канто!

Линце выводят на возвышение для наказания, привязывают за руки к столбам, но ему все еще не страшно. Тело как деревянное, ноги едва гнутся, а кожа задубевшая, слепая. Может, он и не почувствует никакой боли… В удвоенное наказание он все еще не верит. Слишком оно против логики. 

Палач встал далеко, но ощущение давящей силы от него больше, чем от тяжелого каменного свода. Он взмахивает свежим кнутом, приноравливаясь. Потом кнут свистит. Это не короткий замах - целый пируэт. Линце отстраненно следит за красивым звуком, пока он не обрушивается на спину первой полосой боли.

…Пять ударов позади, и их бы хватило. Линце сумел вытерпеть молча только первые два, а к пятому срывает голос. Палач держит паузу, давая зрителям и ему время погадать, не забыл ли он о добавленном наказании. Потом роется на своем столе… и два удара свежего кнута обрушиваются подряд, будто в него выпалили из пушки. Пока Линце пытается отдышаться, Палач отбрасывает и этот кнут и берет другой, по звяканью ясно, с крючьями или гвоздями. Но все слишком быстро происходит. Линце слышит, как протестующе заголосила юная богиня, но сам взмолиться не успевает - кнут уже свистит, как в первый раз долго, с пируэтом в воздухе. И… кажется, он все-таки теряет сознание.

Когда приходит в себя от ледяной воды на темя, Палач перед ним. Стоит – нависает тяжелой каменной глыбой. Не касающаяся, но давящая постоянно сила.

- Склонись перед Волей Верховного, и я отменю наказание, - гремит его голос. 

Голову теперь тяжелее поднять, чем опустить. Нужно просто так и остаться обвисшей на столбах куклой. Но голова упрямо поднимается, чтобы лицо оказалось напротив лица Палача. Это бунт - бессмысленный, первый и, верно, последний, но иначе он не может.

 В детстве у Линце была игрушка: ящик с замками, фигурными вырезами, дверцами и пружинами, особенно ему нравились последние. Когда Линце давил на них, они сопротивлялись и всегда стремились распрямиться, какую бы силу он ни прикладывал, так что, устав давить, он отступал сам. А сейчас он пружина, а Палач сила, которая давит. И чем упорнее она давит, тем горячей желание распрямиться в ответ. 

Держать голову прямо сложно, но Линце старается из последних сил, все тело тянется со столбов за этим движением. В зале повисает тишина.

- Ты выбрал, - Палач спокоен. – Умрешь сейчас.

Осталось два удара. Он разобьет ему позвоночник или голову, снимет кожу. Но, понимая это, Линце сглатывает противный сухой комок и все равно не опускает лицо. Брат и родители не увидят его больше, но это неплохой вариант. Он учитывал его, правда, на случай, если подмену заметят раньше. Если он умрет, Гиасу незачем будет продолжать игры. Перед основным этапом участники подтверждают желания еще раз. Это последний шанс уйти для тех, кого напугал предварительный этап. Брат просто выйдет из гонки.

 - Палач, а почему столько ударов? - спрашивает звонкоголосая богиня. – Всем было назначено пять!

- Он дерзил, - гудит Палач в ответ.

- Нет закона склонять перед тобой голову, - замечает другая богиня, с низким хриплым голосом. – Ты не Верховный Бог.

- Я Воля Верховного. Все люди склоняют голову передо мной.

- Верховный не издавал такого закона! – запальчиво перебивает звонкоголосая. Она привстает с места: наряд звенит в тон ее голосу. Она вся, как тонкое золото, из которого выкованы нити ее одеяния. Одетая в солнце – точно, это Юви, Любовь. – Прекрати наказание! Он еще ребенок!

- Верховному не понравится, что его слуга пишет свои правила и спрашивает их знание с людей, - тихо, но веско говорит другая богиня. - За своеволие он жестоко наказывает, ты это знаешь, Палач.

Палач молчит. Медленно отходит Линце за спину, берет кнут с железной гирькой на конце – она тяжко гремит об пол. Линце стискивает зубы: хорошо бы эти удары встретить молча. Но Палач только разбивает верх деревянных столбов слева, а потом справа от него. На голову сыплются терпко пахнущие щепки, застревают в волосах. Палач бросает кнут и уходит."

Ещё засекала флешмоб про осадки. Синий сонзианский дождь я уже выкладывала когда-то, но в Вампирском цикле был дождь покруче - из кровищи! Надо выложить тож)