Информация к размышлению.
Автор: Коруд АлНе все читают мой новый цикл "Генеральный". Кто-то не желает уходить из комфортной зоны незнания, кому-то оказалось сложно пробиться сквозь дебри излишней информации. Кто-то приходит в поисках развлечений и формат "Назад в СССР" видит несколько иначе. Или ему вовсе не интересно узнавать, что и как на самом деле было, оставаясь в плену мифов.
А наша новейшая история в общем-то из них и соткана. Поэтому я решил выложить отдельно некоторые куски информации, что использовал в серии. Может, чего неожиданного добавлю. Формат фантастики позволяет использовать разные данные, спасибо ему за это. А как там было на самом деле нынешние официозные историки вам никогда не скажут. Серьезная работа потребует серьезных архивов и доступа. Человеку честному их нынешние власти никогда не дадут. Ибо будут слишком бледно на фоне выглядеть.
Поехали!
Известно, что зимой 1920-1921 годов 14-летний подросток Леонид переболел тифом. До службы в Красной армии он работал кочегаром, значит, выдерживал тяжелый физический труд. В 1935-м был признан годным для службы в Красной армии, что указывает на крепкое здоровье. На Великой Отечественной, которую прошел с июня 1941 года до мая 1945-го, был ранен и контужен. Именно поэтому с возрастом у Брежнева проявились те самые проблемы с дикцией. Первые звоночки пошли.
Весной 1952 года сорокапятилетнего Брежнева постиг первый, но далеко не последний инфаркт миокарда. Пять лет спустя, в июне 1957 года, на волне драматических событий, связанных с борьбой Хрущева с "антипартийной группой" во главе с Молотовым, Маленковым и Кагановичем, верный в ту пору соратник Никиты Сергеевича Брежнев вообще свалился в больницу с микроинфарктом. Нервы доконали не одного партийца или хозяйственного деятеля. Дальше причины пошли по нарастающей.
После войны Ильича ждала изматывающая работа на важных отраслях и должностях. Приходилось работать по ночам, иногда даже до пяти утра. Виктория Петровна так описывала быт первого секретаря Запорожского обкома партии после войны:
"Приходил домой к ночи. Усталый, задерганный, нервы перенапряжены до предела. И дома, прежде чем свалиться в постель, бесконечные звонки по телефону: кирпич, цемент, доски".
В Москве поначалу стало легче. Но с избранием в октябре 1964 года первым лицом СССР его активность значительно выросла. Секретари брежневской приемной отмечали, что он одним из первых приезжал в свой кабинет в половине девятого утра, и одним из последних, чаще всего в одиннадцать вечера, уезжал. Бывало, что засиживался и подольше: "Уехал домой в 12 ч 30 м ночи" (6 мая 1965); "уехал домой в 1. 30 ночи" (25 сентября 1965); "уехал в 2.15 ночи».
Никакого "щадящего режима" у генсека до середины семидесятых не было: работа по двенадцать часов в сутки на фоне постоянной бессонницы и многолетней борьбы с лишним весом. С лета 1968 года здоровье генсека стало периодически давать сбои. 25 августа через несколько дней после ввода войск Варшавского договора в Чехословакию прямо во время совещания, как сообщал его личный врач Николай Родионов: у Брежнева "нарушилась дикция, появилась слабость. Он был вынужден прилечь на стол".
\
Кремлевские врачи зафиксировали тогда гипертонический криз, рекомендовали пациенту постельный режим, а с декабря 1968 года по февраль 1969-го генсек два месяца провел в клиническом санатории "Барвиха". С тех пор лечение Леонида Ильича в ЦКБ стало регулярным, но крайне редко нарушавшим привычную интенсивность работы.17 февраля 1975 года пришлось даже проводить экстренное заседание Политбюро ЦК КПСС с обсуждением вопроса "О режиме работы т. Брежнева Л.И."
Хотя в развалину его превратят таблетки транквилизаторов, которое он начнет принимать буквально горстями, чуть ли не по девять таблеток в день. Где-то в середине семидесятых годов американские ученые установили, что препарат этот чрезвычайно вреден из-за своих побочных действий. Врачам Генерального стоило поистине героических усилий, чтобы вывести его из рациона Леонида Ильича. Но сколько же он успел их выпить, этих таблеток, даже очень здоровый организм не выдержал бы такой нагрузки
Молодежь 20-х годов очень живо воспринимала все события общественной жизни, жила ими больше, чем личными заботами. «Шумели, спорили, влюблялись, читали и сами сочиняли стихи», — вспоминал Л.И. Брежнев. Грань между поэтами и непоэтами в те годы была условной. Все писали стихи, и никто не стеснялся своего поэтического неумения: превыше всего ценилась как раз простота.1 января 1924 года (в этот день Леониду исполнилось семнадцать лет!) курская губернская газета «Комсомолец» напечатала его стихи, озаглавленные «Германскому комсомолу»:
Смело, вперед! Разорвите оковы,
Сбросьте кровавые цепи царей,
Юным порывом, огнистой волною,
К новому счастью — смелей!
К жизни, к прекрасному солнцу свободы,
К светлым идеям великих творцов,
Смело шагайте же, юные взводы,
Помня заветы отцов!
Кровью залейте позорные троны,
Мысли о гнете в крови утопи…
Смело… Вперед… Разбивайте хоромы…
Жизни не нужны рабы!
Подпись гласила: «Л. Брежнев». А спустя почти 60 лет, в мае 1982 года, эти стихи (кроме последнего четверостишия) были зачитаны на всесоюзном съезде комсомола. Страна таким образом узнала, что во главе ее стоит поэт (по крайней мере бывший). Впрочем, стихи сочиняли и Сталин, и Мао, и Андропов — Востоком в XX веке правили поэты!..(Кстати, в 60-е годы Леонид Ильич тоже порой сочинял устные стихи — видимо, экспромтом. Его соратник Петр Шелест вспоминал, как летом 1964 года в праздничной обстановке Брежнев вскочил на стул и декламировал стихи собственного сочинения: «Не Маяковского там и не Есенина, а какой-то свой каламбур».)
Чтобы не быть голословным, просто сравним: Брежнев к Хрущеву как человеку относился вполне хорошо, так как ценил все, что тот для него сделал. После отставки непредсказуемого Никиты Сергеевича, по личному распоряжению Брежнева, за исполнением которого он тщательно следил, Хрущеву оставили и московскую квартиру, и просторную дачу в Петрово-Дальнем на берегу Истры. Но особняк в Горках Ленинских Никите Сергеевичу все же пришлось покинуть. Обиженный «кукурузовод» считал оставленную ему обслугу и охрану своими надзирателями, зато на пенсию не жаловался - она в два раза превышала зарплату учителя или врача.
После кончины Брежнева в его семье расстроилось многое. Было принято решение оставить вдове Леонида Ильича повара, сестру-хозяйку и помощницу. Первое время, пока у власти были Андропов и Черненко, не так было заметно, что жизнь изменилась. Виктория Петровна уже очень сильно болела: сахарный диабет. А вот когда Горбачев заступил на должность, тут и началось. Он проезжал с кортежем по Кутузовскому проспекту мимо дома, где жил Брежнев. Там доска в его честь висела. А под ней — полочка, на которую я каждое утро по просьбе Виктории Петровны клал цветы в память о Леониде Ильиче. Горбачев приказал полочку немедленно убрать. Виктория Петровна вздохнула и попросила класть букет на асфальт.
А в 91-м году, когда стали сносить советские памятники, табличку вообще сорвали, а затем продали в Германию. С дачи в Заречье Викторию Петровну тоже попросили. Дали новую у черта на куличках, где-то на Николиной Горе, — для пожилой женщины на инсулине, почти ослепшей, добираться туда было невозможно. Она отказалась. Переехала в квартиру на Кутузовском проспекте, где и умерла.
Борис Ельцин и вовсе с Горбачевым и его близкими не церемонился. Не успел Михаил Сергеевич еще покинуть кремлевский кабинет, как ему с дачи позвонила Раиса Максимовна. Жена сообщила, что к ним домой явилась делегация во главе с неким завхозом Гореловым и требует у охраны, не дожидаясь хозяев, открыть квартиру для описи имущества и вообще - в 24 часа выехать. Просьба охраны подождать хозяев, действовать по закону не помогала. Вещи семьи описывают и вытаскивают на площадку.
Горбачевых выселили в квартиру на Косыгина, 10 в стандартную «трешку», где они жили далее, приватизировав ее на всякий случай. После отставки у первого президента СССР отобрали охрану, «ЗИЛ», сняли телефоны, отказали в медобслуживании: Ельцин же боролся с привилегиями! Да так рьяно, что Горбачеву пришлось расстаться со своей любимой дачей в Барвихе еще до его знаменитого прощального обращения к народу. По свидетельству Александра Коржакова, главным мотором этой вопиющей бесцеремонности была Наина Ельцина, которой хотелось как можно быстрее перестроить объект Б-4 по своему вкусу и перебраться из шумной Москвы в зеленую и немноголюдную Барвиху.
По закону о гарантиях Президенту РФ и членам семьи Бориса Ельцина: вдове, двум дочерям, шестерым внукам - положены:
* бесплатное медицинское и санаторно-курортное лечение в течение пяти лет после кончины российского лидера; две квартиры, суммарная площадь свыше 300 кв.м в знаменитом доме на улице Осенней, в котором, помимо сатирика Михаила Задорнова, получили апартаменты все ближайшие соратники Ельцина по расстрелу «Белого дома»;
* два дачных участка общей площадью четыре гектара на Рублевке - Горки-9 и Горки-10 выкупленные Борисом Ельциным не по рыночным ценам еще в 1995 году.
* с бронированным «мерседесом» стоимостью $500 000 и спецсвязью семье экс-президента, вероятно, придется расстаться. Но на пять лет спецтранспорт всем ее членам был положен.
Как говорится, оцените разницу. Кто-то остался человеком, а кто-то превратился в алкаша с непомерной гордыней. До чего же мерзкая и гибельная для страны оказалась у него семейка!