Взгрустнулось что-то...

 Сегодня наткнулся на свой старый телефон. Честно говоря, я уже и забыл о его существовании. Последний раз брал его в руки году в 2015 и о его содержимом догадывался лишь редкими обрывками памяти. Среди кучи весьма интересных фотографий нашел и записи в блокноте. Их там было ну очень много. Я тогда плотно сидел на поэзии и все свои внутренние переживания изливал в стихотворной форме. Да что там говорить?! Я в те времена даже мыслил в рифму! Пушкиным возомнил себя — не иначе. 

 Так вот, взглянув на все это великолепие спустя много лет был разочарован. Всё-таки Пушкина из меня не вышло. Хотя... Своего "Евгения Онегина" я все же осилил. Произведение вышло специфическое, но опыт был весьма интересным. Всё-таки рассказ и рассказ в стихах разница во истину дьявольская. Так говорил Александр Сергеевич и был абсолютно прав. 

 На фоне этого реанимировал любовную сагу о ангелах, демонах, людях и о том, что было бы если все это впихнуть в наш мир. Редактировать ничего не стал и выложил как есть. Кому интересно — прочтите. Кому нет — тоже прочтите. Вам оно может и все равно, а мне будет приятно. И отзыв оставьте. Буду благодарен.

 Но помимо саги нашел там еще один раздел. Очень болезненный и посвящённый в основном одному и тому же человеку. Нахлынули чувства, воспоминания, а вместе с ними и вдохновение. И вот что из этого вышло. 

«Так много лет потраченных впустую,
Так много дней впитавшихся в обрывки снов.
Так много чувств, что выжжены тобою,
Так много боли удушающих оков…»

Он был из тех, кто люто ненавидел мир.
Безвременно зажатый в его крепкие тиски,
Он из души своей давно устроил тир,
В нее стреляя от отчаяния и гнева, и тоски.

Он молод был, не стукнуло ещё и двадцати,
Когда глаза открыв он словно в миг прозрел.
Вдыхая ложь с предательством на жизненном пути
К годам своим до старика он повзрослел.

Он был так юн, но все же знал наверняка,
Что верить людям обходится себе дороже.
Но поселившаяся внутри печаль, тоска.
Душила его холодом по не отмершей ещё коже.

Он в одиночестве своем отчаянно плутал.
В нутро глядел, в бессмысленности в жизнь вцепился.
В надежде крохотной чего-то ждал, искал.
Знал все заранее, но в бездну провалился.

Бездна была собой безмерно хороша,
И своим ликом темный мир его затмила.
И пламенем наполнилась угасшая душа.
В нем жажду чувствовать собою возродила.

И он воскрес, крылья забытые расправив.
Он в небесах парил горящею звездой.
Он ей дышал и боль свою оставив,
В ее объятиях тонул ища покой.

Он ей отдал, что только было можно.
Готов был в рабство душу подарить.
Он шел туда, где выжить невозможно,
В борьбе за право лишь ее любить.

Он умирал, но воскресал по мановенью воли.
Он все терпел в бессмысленных попытках удержать
То счастье, что дарило столько боли,
То счастье, что велело лишь страдать.

Она впивалась в его душу ненасытно.
Она игралась с ним, то выгоняла, то звала.
Он шел на зов, но за спиною скрытно,
Она в улыбке снова его боль плела.

А он за ней все шел марионеткой:
«Только она, только ее обнять…»
Она смеялась, стала его клеткой.
Той клеткой, что боялся покидать…

Он ей пресытился, и он ей стал не нужен.
Наскучил раб ей с искалеченной душой.
Он пал, он на коленях, безоружен…
Он жаждет смерти, не боится — в ней покой.

Она ушла, оставив его в выжженной пустыне.
В пустыне чувств, что зеленью не вспыхнет никогда.
Он жив остался, но для него отныне
Мир в серых красках утонет навсегда…