Жуткая правда жизни

«Липкая черная грязь чавкала под ногами, норовя проглотить подвязанные веревкой старые ботинки. Из низких облаков сыпала холодная дождливая морось, сменяясь редкими порывами леденого ветра. Тогда колючие снежинки бились в обветренное лицо, забираясь в прорехи ветхого рубища. Поправив кривой щербатый меч, рыцарь Лакаб толкнул скрипучую низкую дверь таверны и с порога прохрипел в вонючую прогорклую тьму...»

- Ну, как, господин редактор? Хорошо?

Сидевший за столом усталый старик отложил в сторону прочитанный лист, задумчиво посмотрел на собеседника и постучал пальцем по высокой стопке:

- Лучше, уже лучше, мой друг. Но я бы все же еще поработал над текстом. Потому что у нас что вокруг? Мрачное средневековье. Надо, чтобы каждое слово внушало трепет, заставляя лить слезы над тяжелой судьбой работников Реконкисты... И еще. Что за Лакаб? Спонсоры не поймут. Поэтому – исправить. Пусть будет Рональд, например. Добавьте там в конце, как он погиб из-за собственной расхлябанности и неумения планировать военные операции... Да. Тут вашу первую вещь о Великой Блуднице прочитали, прислали замечания. Значит – надо добавить грабеж, изнасилования и посажание на кол. Это в первой главе. Недостаточно образ Блудницы раскрыт. Про то, как монастырь уничтожили – это хорошо. И образ епископа, как живой. Удачно вы на казнь сходили, законспектировали. Ну там еще по мелочи, я копию письма дам, обдумаете.

- Да, да!

- А чтобы лучше писалось, переведу вас из кельи в подземный каземат. Там напротив пыточная, через решетки все хорошо будет видно и слышно. Дабы в самом деле – мрачно и средневеково. И на хлеб с водой, чтобы сцены каннибализма получались лучше... Охрана! Уведите...

Вздохнув, старик проследил, чтобы черновик будущей книги не забыли прихватить вслед за бедолагой и приготовился общаться со следующим гением пера. Авторы – они как малые дети. Глаз да глаз за ними надо. Иначе – стоят, как обосравшиеся телята, мычат и глазки пучат. Графоманы несчастные.

- Следующий!