Полуночная гостья. 7.41

По пластам плотно смерзшегося снега –

Снег здесь альфа моя и омега –

Я, весь свет проклиная, скользя и шатаясь, ступал.

Продираясь упорно сквозь яростно рвущийся с привязи ветер, 

                                                                                                  в сотый раз я споткнулся, упал.

Покатился я камушком еле живым по крутому и скользкому, и бесконечному склону.

Отзывался во мгле истеричными всхлипами моему истеричному стону

Плеск и плач ошалевшей метели.

Комья снега мне вслед летели.

Продолжалось падение в непредставимую прорву то быстро и бодро, то медленно                                                                                                                           целую тысячу лет.

И мелодии мертвых меня в мир подземный манили, и за триолетом мне ветер                                                                                                                       вдогонку швырял триолет.

Вниз, вниз, вниз.

Вдруг я в воздухе повис.

Музыка мертвых сверлит виски.

Стиснули тело пространства тиски.

Ветер пробил в пространстве дыру.

Я провалюсь туда и умру.

Прямиком провалился я с хриплым и горестным криком 

                                                                                      в распахнувшееся морозное серебро.

Хрусткий холод меня и радушно, и радостно принял, вгрызаясь крюком под ребро,

В опаленное зимней настойчивой лаской нутро.

В непроглядной беззвездной полярной ночи

Растворюсь, расточусь я, кричи, не кричи.

В этой мрачной ночи тундра белую снежную плоть далеко распростерла.

Ветер приноровился с разлета дрожащему путнику вмиг перехватывать горло.

Здесь бродили большими стадами беспечные овцебыки.

Прокусить их роскошную шерсть не пытались напрасно мороза стальные клыки.

Все же стад этих долгие странствия были совсем нелегки.

Полоскало свои ленты в стылой тьме полярное сиянье

И в зенит роняло искры, словно подаянье,

И струились краски в зелень от аквамарина.

Той красой гордилось небо, кошкой гнуло спину.

В неподдельной печали я тщетно понять попытался, куда же злым ветром                                                                                                                 опять зашвырнуло меня, занесло.

Ведь пройди я и вправду пешком пару раз всю заснеженную страну,

С восемью ветрами ведя войну,

Это было бы малое зло.

Почему ж мне так не везло?

Но пределы людские покинул я явно.

Путь начать так, как надо, стараясь исправно,

Под какое проклятье опять я удачно попал?

И какую ошибку, какую из сотни устроенных подлостей я прямо сейчас искупал?

Хриплый хохот прорезался в ветра затравленном вое.

– Безысходность сдавила? Задела тебя за живое?

Я и мертвая не премину за свою незавидную участь с тобою сквитаться.

Ты теперь в этой тундре веселую вечность один проведешь, 

                                                                                      неприкаянно станешь скитаться.

Не подохнешь без еды и воды,

Вкус узнаешь настоящей беды.

Слово обронил ты точно, метко

И не знал, что на тебе моя отметка.

А теперь ты – мой,

Не расстанешься с этой тюрьмой.