Полуночная гостья. 7.42

– Лжешь, проклятая! Должен свои я исполнить слова и вернуться, страну всю пройдя.

– Если б летнею ночью секретной луны ляпнул ты это, в дурости радость найдя,

Так и стало б. Но слово ты бросил на лед и на холоде зимнем себя ты зароком связал.

И судьба сломалась.

Поломала ее малость.

Ты – мой.

Станешь скитаться зимой.

Ты зимою себя наказал.

Потому закинут ты в вечную зиму,

Потому зима неотразима.

Если все ж ускользнешь, если сможешь отсюда сбежать ты и все-таки встретить весну,

То тогда ты опять восстановишь пути и истопчешь тоскливо страну,

И вернешься, прославив весну.

Но из вечного царства снегов тебе выхода нет.

Расплатиться со мной? Не найдешь столько звонких монет.

Не рыдай же, дурачок!

Проглотил ты мой крючок.

Иль наживка не по нраву? А ведь жирный червячок.

Хохотала, глумилась, ликуя, и весело пела колдунья, после вдруг 

                                                                          растворилась за миг в круговерти пурги.

И на скользком блестящем снегу не найти мне опоры надежной 

                                                                                      для споткнувшейся снова и снова ноги.

И кому мне кричать: помоги?!

И я брел бесконечно, безмолвно и безнадежно, 

Думал, что в этом льдистом холодном замирье все в сущности ложно,             

Принимал вместо пищи по маленькой горсточке горького снега

И, как снег, уж судьбу свою принял безропотно, планов пустых я не строил

                                                                                                              стремительного побега.

И куда ж мне бежать от снега?

И с ненужными я распростился навеки стихами, бесполезными стали                                                                                                                                     смешные усталые строчки.

Непристойно стихами беспутно себя ублажать закосневшему                                                                                                                                       в девственном холоде одиночке.

Не нашел я то, что искал, –

Только вечности злой оскал

В глубине ледяных зеркал.

Сил запас совсем иссякал.

Вот прибрел я к замерзшему намертво морю и тут потерялся совсем в лабиринте 

                                                                                                  зазубренных острых торосов.

Поскитавшись бесцельно средь них, стал упорно искать я решенье простого вопроса:

Есть ли здесь, ну хоть где-то, какая-то полынья, небольшое окно 

                                                                                                  настоящей открытой воды.

Коль найду, так нырну,

И пойду я ко дну.

Вновь судьбу обману.

Безнадежность бессильно потонет, а я убегу от беды. 

Через смерть я в астрал убегу от беды.

Но напрасно я спрашивал пылко и гневно и униженно после просил со слезами 

                                                                                                                         полярную ночь.

Но молчала она,

Но меня отвергала презреньем полна,

Совершенно ничем и никак не хотела помочь.

Я зарылся в огромный сугроб,

Будто в бархатом оббитый гроб

Лег,

И уснуть смог.

Попытаться проспать эту вечную ночь

Я попробовать бы не прочь.