Небо не падает.

Ирина всегда говорила, что родилась для того, чтобы стоять твёрдо на земле. Буквально. Даже на эскалаторе в метро ей приходилось напоминать себе:

— Он не оторвётся, он просто движется. Он не полетит. Ты в безопасности. Почти.

Она относилась к тем людям, кто все перепроверяет, заперт ли дом, выключен ли утюг, не остался ли на плите чайник.
Она не боялась темноты, не сторонилась пауков и даже сносно выносила визиты к стоматологу, но стоило кому-то произнести слово "перелёт" — и в ней словно нажималась кнопка тревоги, как пожарная сирена в фильме.

Самолёты вызывали у неё не просто дискомфорт — скорее, метафизическое несогласие с происходящим.

— Вы хотите сказать, — однажды говорила она с подругами, — что огромная металлическая штука весом в десятки тонн, с сотней людей на борту, каким-то магическим образом держится в небе… просто так?

— Не магическим. А аэродинамическим.

— Всё равно магия. И не та, которой я доверяю.

Она избегала аэропортов, не смотрела фильмы, где кто-то садился в самолёт, и даже в путешествиях старалась не заказывать салаты с "небесными" названиями — на всякий случай.

Поэтому, когда начальница вызвала её в кабинет и, улыбаясь, произнесла:

— Ирина, вы как раз тот человек, кому стоит поручить переговоры с партнёрами в Краснодаре. Улетаете в пятницу, — она почувствовала, как весь воздух в комнате на мгновение сгущается, как в кадре перед апокалипсисом.

— У…летаю? — эхом переспросила она, ощутив, как стул под ней слегка поехал, словно у него внезапно проявились шасси.

— Именно! Билеты пришлю на почту. Отличный шанс проявить себя! У вас всё получится, я уверена!

Уверенность начальницы не передалась Ирине. Скорее, наоборот — она вышла из кабинета в состоянии лёгкой вибрации, как телефон на беззвучном. Она дошла до кулера, взяла пустой пластиковый стакан и следующие десять минут методично размешивала в нём воздух. Люди проходили мимо, кто-то здоровался, кто-то жаловался на кофемашину, а она стояла, будто гипнотизируя невидимую бурю в стакане.

— Перелёт — это не метафора, это реальность. И эта реальность мне категорически не подходит.

В её голове началась экскурсия в самый пугающий уголок воображения. Самолёт. Аэропорт. Взлёт. Этот странный момент, когда всё гудит, вибрирует, и ты отрываешься от земли, как будто жизнь говорит тебе:
"Ну, держись."

Она представила, как зайдёт на борт, усядется в кресло, рядом кто-то будет слушать музыку без наушников, позади кто-то уронит бутылку с водой, впереди ребёнок будет нажимать на кнопку вызова стюардессы, а внутри неё будет идти буря эпохальных масштабов.

— Дыши, Ира. Надо просто дышать. Дышать и пытаться не разрыдаться.

"А вдруг у меня начнётся паническая атака прямо при посадке? А если не при посадке, то при взлёте? Или прямо в момент, когда подают напитки и я опрокину сок на соседа?"

Её фантазия рисовала образы всё ярче и ярче: громкие звуки, тряска, люди, спокойно пьющие чай — и она, вжавшаяся в кресло, обнимающая подушку из куртки и мысленно прощающаяся с жизнью.

— Зачем я вообще устроилась на эту работу?

Но потом другая часть мозга, чуть менее тревожная, робко напомнила:

— А ты ведь этого хотела. Ты сама отправляла резюме, мечтала о новой главе своей жизни.

— Я думала, она начнётся с красивого ежедневника, новой кружки и папки для документов. А не с взлётной полосы.

Ирина вернулась за стол, проверила почту — билеты пришли. Её ждал полёт.

Вдруг, во всем теле случилось то, что она потом описывала как "внутренний землетряс". У неё задрожали руки, и она машинально открыла браузер, чтобы набрать:

"Как отменить реальность?"

Google, увы, ничего не предложил, кроме рецепта латте с кардамоном.

Она встала, натянула жакет и вышла из офиса с видом человека, которому вот-вот предстоит прыжок с парашютом. Прохожие казались слишком расслабленными. Они не понимали, что кто-то из них, прямо сейчас, пытается внутренне принять мысль:
"Я полечу."

Вечером, сидя на диване, завернувшись в плед и уставившись в одну точку, Ирина долго пыталась не дышать учащённо. Она уже не просто размышляла — переживала в перспективе. Как будто репетировала панику.

Она прошла по циклу:

1. Неверие.

2. Отрицание.

3. Я всё отменю.

4. Я не могу это отменить.

5. Я поищу, как это пережить.

6. Может, это будет не так страшно?..

7. О, нет, это будет ужасно.

Засыпая, она думала:

— Может, это всё сон? Завтра проснусь, и всё будет по-старому. Чай, совещание, принтер, который не печатает, потому что "бумага есть, но он не хочет". А не небо, самолёт и я в кресле 17А, с лицом испуганной панды.

Но сон не пришёл. Пришло утро. А с ним — мысль:

"Осталось три дня до полёта."

И ничего, кроме нарастающей тревоги, пока не менялось.

Полностью прочитать рассказ можно тут https://author.today/work/454976