Кофейня «У бессонницы»

Официально это место называлось «Кафе № 7». Никто толком не знал, кто дал ему это название — то ли муниципалитет, то ли оно приснилось во сне завхозу. В любом случае, на двери никаких цифр не было, а бумажка с надписью «Мы открыты. Если у вас бессонница — заходите», то и дело переклеивалась на новое стекло — старое вечно запотевало от слишком душевного пара.

В народе заведение называли куда романтичнее: «Полночный пар», «Кофейня у Бессонницы», «Заведение, где тебе не задают вопросов», а иногда просто — «Там, где работает тот парень с глазами, цвета американо».

Кафе открывалось строго в полночь. Не в одиннадцать пятьдесят восемь, не в двенадцать ноль две, а именно в двенадцать ноль-ноль, как будто подчиняясь невидимому колдовскому будильнику. Срабатывал замок, зажигались тусклые лампочки в старинных абажурах, а над дверью разливался теплый янтарный свет.

У него не было вывески, витрины не манили лавандовыми круассанами и бесплатным Wi-Fi. Его нужно было… почувствовать. Это кафе можно было проходить мимо годами — и не замечать, как и собственную усталость. А потом однажды — в какой-нибудь февральский вечер, после тяжёлого разговора, бессонной недели или просто переедания зефиром под грустный плейлист — вдруг разглядеть за стеклом золотистый свет, медленно кружащийся пар и табличку, будто написанную почерком доброго учителя:

«Мы открыты. Если у вас бессонница — заходите».

Именно так в него однажды зашла Ольга.

Ольга была женщиной в возрасте «вечно двадцать девять» — то есть чуть за тридцать, но с лицом, которое от усталости иногда чуть мялось, как неудачный блинчик. Её трудно было удивить: ни скидками, ни ретроградным Меркурием, ни даже мужчиной, знающим, чем закончился роман «Сто лет одиночества». Но в ту ночь она не спала. Совсем. Не из-за кофе, не из-за трагедии, а просто потому, что день был слишком громким, а мысли — слишком многословными. Они гремели внутри головы, как кастрюли в ящике, и ни одна медитация не справлялась.

Она вышла на улицу в пижаме под плащом и с ключами, зажатыми в руке так сильно, будто собиралась от кого-то отбиваться. Просто хотела пройтись. Может, выгулять тоску, может, по пути найти киоск с шоколадом, может, нечаянно стать счастливой. Случайно.

И вот она увидела свет. Тот самый. Мягкий, будто чай с облепихой. За стеклом кто-то аккуратно протирал стойку, пар струился вверх, а воздух будто говорил: «Тут тебя не обидят».

Она зашла.

Бариста был высокий, с волосами, которые не могли определиться, быть ли им растрёпанными намеренно или притвориться, что так и задумано. На нём была тёмная рубашка, запах корицы в воздухе и выражение лица, как у человека, который умеет слушать даже тишину.

— Проблема? — спросил он, не поднимая глаз. Голос у него был тёплый, бархатистый и чуть насмешливый.

— Нет, просто не спится, — сказала Ольга, тонко, в духе «я вообще-то просто мимо проходила, у меня вон даже тапки разные».

Сева — а именно так его звали, просто и без фамилии — медленно поднял взгляд. У него были глаза цвета хорошего американо: глубокие, с намёком на грусть и с блеском, который выдаёт либо лёгкое безумие, либо глубокую философию.

Он смотрел на неё всего пару секунд. Но этого хватило.

— Значит, чай с лавандой, — сказал он и уже начал насыпать сухие цветы в стеклянный чайник, аккуратно, как будто они были редким лекарством.

— А если я вообще-то кофеманка? — уточнила Ольга с приподнятой бровью.

— Тогда тем более чай с лавандой, — отрезал он. — Кофе в таких случаях — это как подушка с гвоздями. Поможет, но слишком грубо и неуместно.

Она уселась за ближайший стол, вдохнула аромат — и почувствовала, как будто кто-то снял с ее плеч рюкзак, который она давно носит. Не тяжелый — просто слишком свой.

Сева не задавал вопросов. Он вообще предпочитал говорить редко, но так, чтобы за одну фразу можно было мысленно пересмотреть свои взгляды на жизнь и любимый сорт печенья.

Он не спрашивал, что ты хочешь. Он смотрел на походку, на уголки губ, на то, как ты держишь сумку, и уже знал, чем пахнет твоя бессонница. И что ей, в сущности, нужно: тепло, уют и мягкое молчание.

Ольга допивала чай, когда за окном мимо прошёл человек в оранжевых наушниках, а часы в телефоне мигнули 00:47. Ей вдруг показалось, что она попала в сон — не в свой, но хороший. В котором ничего не происходит, и это — главное достоинство.

«Значит, бывает вот так: кафе, чай, чужой голос и ощущение, что тебя кто-то ненавязчиво, но точно спасает».

Она сделала последний глоток, и впервые за много ночей — зевнула. Настоящим зевком, из сердца, с лёгкой улыбкой.

— Можно я ещё приду? — спросила она.

— Если не уснёте — обязательно, — ответил Сева, не отрываясь от чайника, в котором уже заваривалась чья-то следующая история.

полностью прочитать рассказ https://author.today/work/456689