В каждом мире свой бог. Четвертый сюжет по Борхесу, который я до сих пор не использовал
Автор: Сергей МельниковБорхес писал, что в литературе есть всего четыре сюжета:
• История возвращения;
• История поиска;
• История о том, как герои штурмуют и защищают укрепленный город;
• История самоубийства Бога.
Я тут повспоминал все свои книги, и вот что получается.
В них есть поиск, есть штурм крепости (даже прямым текстом в «Жидкой жизни сублейтенанта Замфира»), есть возвращение. Даже нет, не так: каких бы сюжетных элементов в моей книге не было, она всегда про возвращение, это мой основной сюжет по Борхесу.
≈ Возвращение в покой для Василе Замфира.
≈ Возвращение к Богу для Дональда МакАртура.
≈ Возвращение в бесчувственное небытие для однодневки Семёна.
≈ Возвращение в нормальную жизнь для суицидника Макса Борзова, и в ненормальную для школьника Димы в «Не задохнуться» — ему потребовалось намного больше мужества, чем Борзову, бревном плывущему по течению.
≈ Возвращение в заслуженный ад для Юла.
≈ Возвращение к любимому для Джесс.
А вот самоубийства Бога у меня не было, хотя причины есть: от разочарования в своих творениях впору руки на себя наложить. Разочарованный бог у меня был в «Некогда Юпитеру разбираться», но самоубийство не в его стиле. Скорей повесится бог мира «Однодневок».
В его мире душам умерших открывают двери выгоревшие на службе ангелы. У его ангелов-однодневок спасительная профдеформация не успевает наступить — душевные силы кончаются раньше. Такой бог-неумеха, бог-паршивый организатор просто обязан в конце концов расписаться в своём бессилии и потерять смысл существования.
Он не бог муравьиной фермы, как Отец Небесный в «Хозяине острова Эйлин-Мор». Он — бог «добрый хозяин», который, жалея пса, отрезает ему хвост маленькими кусочками. Он гуманно оставляет человечность ангелам смерти и не просто смотрит, как они сгорают живьём, но и мучается с ними. Для такого бога каждый человек ценен — даже вонючая алкашка, убившая своего ребёнка со звуком «упс». Он бог второго-плюс шанса. Он будет спасать никчёмные жизни, раз за разом, в надежде, что в них что-то прорастёт, следить за ними, заглядывать под мокрую тряпочку: проклюнулось или нет, и расстраиваться каждый раз. Бог-бездарный садовник, бог бесплодной земли, сидящий перед бесконечными рядами пустых горшков. Можно выдержать вечную жизнь, но можно ли выдержать вечное разочарование?
Вот такой бог мог бы покончить с собой. И почему я до сих пор не использовал четвёртый сюжет Борхеса?