Кража или жертва политических репрессий

В далеком уже 1996 году я остался без работы. Надо было как-то выживать, чему помогало наличие автомашины ВАЗ-2108 или попросту «восьмерки», которая позволяла иногда заработать немного денег, подвозя пассажиров.

Но тут подошли очередные выборы губернаторов, и меня, как знакомого с командой одного из кандидатов, позвали в качестве извозчика. Надо было возить кандидата по области, доставлять до райцентров агитки. В общем, я оказался в нужное время в нужном месте.

Помню, как отправлялись в первую поездку. Машину и пассажиров благословил знакомый батюшка из бывших замполитов, пообещав твердым голосом, что препонов на нашем пути точно не будет. Поездка, и правда, получилась на удивление удачной, в том смысле, что ничего не ломалось, колеса не протыкались, а все запланированные встречи состоялись. Не мне судить о результативности этих встреч, но свою часть работы я выполнил вполне успешно.

Но оказалось, что соседство с кандидатом в губернаторы, это, своего рода, криминал. Ведь за старого губернатора включился, так называемый, административный ресурс. И по возвращении из поездки, я сразу это ощутил: за моей машиной обнаружился «хвост». Отнесся я к этому философски, так как жить и зарабатывать этот «хвост» мне не мешал.

Однажды, после, кажется, уже второй поездки с кандидатом в область я ехал по городу в поиске пассажиров, и был остановлен экипажем автомашины ГАИ на перекрестке довольно далеко от дома. На просьбу предъявить документы я полез в карман куртки, где всегда их возил, и с ужасом понял, что, сменив утром одежду, забыл переложить бумажник. А последствием езды без документов могла стать эвакуация автомашины на штрафстоянку с солидными финансовыми потерями по ее вызволению. Пришлось выходить из машины и вступать в диалог с бравыми работниками ГАИ. Я начал объяснять, что могу оставить машину на перекрестке и сгонять домой за документами на общественном транспорте…

Но тут, на мое счастье, к гаишникам подъехал мой «хвост», шепотом переговорил со старшим, видимо, объяснив, что у меня все в порядке с документами, и меня тут же отпустили, слегка пожурив.

А вскоре я отправился в третью поездку в область. А поутру они проснулись по возвращении из поездки оказалось, что нашу квартиру обокрали. Выбили хлипкую дверь и забрали куртку импортную замшевую три импортные телевизор, видеомагнитофон, кухонный комбайн и стационарный телефон, оставив все отечественные аналоги. Я даже по итогам кражи написал шутливое четверостишие:

Зря вы вновь с иностранцем затеете

Спор о том, чей весомее труд:

Покупайте советскую технику -

Даже воры ее не берут!

Кроме того, воры забрали лежащие на полочке деньги на новые колеса и газовый револьвер, который мне вручил как-то один из пассажиров, которому срочно требовалась физическая защита (эпизод с вручением револьвера описан в моей повести «Перст Божий?»). А больше ничего не было тронуто, хотя, по мнению окружающих, при подобных кражах вываливается на пол все белье из шкафов, пачкается, а могут еще что-нибудь и поломать.

Подозрение сразу же пало на мой «хвост»: они точно отследили, что я уехал из города, и могли навести воров. А если сами вскрыли квартиру, то могли и не устраивать бардака, понимая, что большого достатка там быть не должно.

Но понятно, что рассказывать об этом следователю не имело смысла, так как доказательств не имелось. А вскоре я понял, что и при наличии доказательств что-либо говорить смысла не было. Дело в том, что примерно через неделю после кражи я увидел по телевизору репортаж о раскрытии серии квартирных краж. Пострадавших приглашали в отделение на опознание пропавших вещей. Я решил, что и наши вещи могут находиться в этой куче, и пошел в милицию.

Дежурный по отделению долго допрашивал меня, к кому я иду. Рассказы про репортаж и опознание вещей не смогли сподвигнуть его понять мои устремления. В конце концов, он послал меня на четвертый этаж к следователю, занимающемуся кражами. Следователь оказался не мой, про найденные вещи ничего не слышал. Долго пытался хоть что-то выяснить, и, наконец, сказал, что найденные вещи были украдены давным-давно, и моими быть не могут.

Хождение по этажам отделения милиции показало всю тщетность наших ожиданий по раскрытию кражи. Такого бардака я не ожидал.

Однако, страховка позволила купить новый телевизор и видеомагнитофон. Вот только денег на колеса и револьвера (пусть и газового) я больше не увидел.

А еще меня терзает сомнение: могу ли я считаться жертвой политических репрессий?