Немного критиканства
Автор: Артём ДобровольскийПожалуй, все более-менее пожившие и повидавшие люди согласятся с тем, что есть мужики, похожие на баб, и есть бабы, похожие на мужиков: бабообразные мужики и мужеподобные бабы. Трудно будет опытным людям также не согласиться с тем, что и наоборот: бывают гипер-мужики, и бывают гипер-бабы.
Что такое гипер-мужик хорошо известно. Это мужик, сочетающий в себе качества Джеймса Бонда и графа де Ла Фер: сильный, умный, безбашенно храбрый и благородный. Ну и ебливый, разумеется.
А вот что такое гипер-баба?.. Ошибутся все те, кому увидится за этим понятием игривая обольстительная самка, а также услышатся её сладострастные вопли из спальни; гипер-баба не про это. А тогда про что?
На мой взгляд, именно про то, что такое гипер-баба, и написала Кактотак Никак свой рассказ «Людмилка». Оказывается, всё просто: гипер-баба – это баба с гипер-бабским поведением по жизни. А гипер-бабское поведение по жизни продиктовано гипер-бабской физиологией. Зиждется эта физиология на постоянных выбросах в бабский организм гормона окситоцина, который упоминается в рассказе множество раз. Гормон окситоцин делает бабу милой и няшной, заставляя её рассеивать в окружающее пространство доброту и любовь, и их же оттуда абсорбировать.
Своего единственного на всю жизнь мужчину Людмилка любит, как и всех и всё остальное, окситоциновой любовью, и… мужчина в какой-то момент не выдерживает, уходит от неё. Нет-нет, она вовсе не слабая, окситоциновая любовь, она просто… растительного происхождения. А мужику хочется чего-то животного – они ж животные, эти мужики.
И вот, стало быть, он уходит, этот Людмилкин мужчина. К какой-то бабе, которая больше по эстрогену и тестостерону. А потом, накотовавшись и наблядовавшись, возвращается. И Людмилка принимает его. Потому что любовь гипер-бабы – она такая. Всепрощающая и всеобъемлющая.
Ну что ж, весьма аутентичный рассказ. Видал я таких женщин.
Когда-то давно, читая рассказ Анастасии про русалок, я вычислил в авторе маленькую девочку: уж больно мимимишным был текст. Минули, однако, годы, и ребёночек подрос. Теперь Анастасию интересуют взрослые темы. В рассказе «Тренажёр» она пишет такое, что запросто заставит юного читателя покраснеть и задышать глубже. Ну а поскольку я своё давно откраснел и отдышал, то просто в двух словах расскажу в чём там дело – без затей и по-мужыцки.
Анатоль Франс (!) открыл в Лондоне (!!) «Клуб здорового образа жизни» для женщин. (!!!) И закупил в него тренажёры, имитирующие верховую езду. Анатоль Франс – опытный ловелас, и клуб открыл исключительно для того, чтоб в нём соблазнять баб. Однако, даже он до поры не догадывался, какова истинная ценность приобретенных им тренажёров. А открылась она случайным образом.
В тот день в седле сидела Марта Стиланс – клиентка, которую хозяин давно и мощно хотел. Анатоль показывал Марте как управляться с тренажёром, и вдруг… упал на него, поскользнувшись на машинном масле, что сочилось из аппарата на пол. Падая, сломал какую-то там ручку, вследствие чего тренажёр пошёл вразнос: седло под Мартой Стиланс начало вибрировать со страшной силой, а сама она принялась кончать, о чём говорили её широко раскрытые глаза, охи, ахи и прочее. Дело кончилось тем, что наездница не удержалась в седле и упала бы со всей дури на пол, если б мсье Франс не успел подстелиться под неё. Рассказ завершается так:
«Оба лежали не шевелясь и тяжело дышали. Каждый думал о своём»
И хоть каждый думал о своём, думали они приблизительно об одном и том же. Ведь так, Анастасия?
Ну что сказать. Не знаю как насчёт художественных достоинств, но социокультурное значение данного текста велико. Говорю это как ярый противник женской сексуальной закрепощенности, аноргазмии и фригидности.
Молодой шевалье Ив де Грумениль (далее просто Ив или просто шевалье) останавливается на ночь в придорожной гостинице. В этой гостинице он встречает почтенное семейство, состоящее из папы, мамы и их дочки Мишель, очаровательного создания с карими глазами. Между молодыми людьми возникает мощнейшая химия, однако вступить в реакцию элементам не суждено: оба благовоспитанные, благородные и т.д. Да и папа с мамой.
Поднявшись к себе в номер, шевалье ложится в постель и предается рукоблудию воспоминаниям, а проснувшись среди ночи, обнаруживает рядом с собой… спящую Мишель.
Что-то очень похожее было у Цвейга. Какая-то из его новелл, названия не помню. Тоже гостиница, тоже прекрасная незнакомка, тоже чувственные взгляды и тоже ночной визит. Только там визит был безмолвный: пришла, отдалась и ушла, всё молча.
Здесь же разбуженная незнакомка отдаваться не спешит. (Не забываем, что автор – женщина.) Зато вполне себе разговаривает. Сначала испугавшись, а потом успокоившись, она рассказывает Иву о том, что вследствие одержимости дьяволом ходит во сне, забредая куда попало. И слёзно просит его никому об этом не рассказывать: узнают – мало того, что сожгут на костре, так ещё и замуж никто не возьмёт!
– Что ж, – отвечает благородный шевалье. – Тогда это сделаю я.
На этом рассказ заканчивается, оставляя послевкусие неплохой, добротно сделанной безделицы. Грамотность, образность, слог – всё на уровне. Есть, правда, одна сюжетообразующая деталь, которую мне переварить не дано.
Чудодейственный аромат волос шевалье, который и привлёк сомнамбулу к нему в спальню. По замыслу автора аромат этот сводит женщин с ума. Ну а для меня одна лишь мысль о запахе мужских волос тошнотворна. Извините, не женщина.
Ирина Валерина "Ядвигино горе"
(фрагмент романа «Там, за огненной рекой»)
Давно подметил: когда в обсуждении или обозрении чего-либо прочитанного тянет завести разговор о чём-то жизненном, это несомненный признак того, что прочитанное является Литературой. Не обязательно с большой буквы, но обязательно литературой. Именно ею, а не чьим-то более или менее успешным упражнением в писательстве.
Почему так? А потому что корреляция между искусством и жизнью необходима и неизбежна. И какой бы заковыристой фантасмагорией ни было ваше творчество, в нём обязаны прослеживаться отсылки к реальности в том или ином виде. А иначе – каракули Пикассо, квадрат Малевича. Срань, назначенная быть шедевром.
«Ядвигино горе» – жуткое, талантливо выписанное – жизненно прежде всего своей подоплекой, а именно столкновением двух инстинктов, частенько наблюдаемым в женщине: это когда душа её хочет остаться с детьми, а тело зовёт продолжать род и дальше. В действительности, к счастью, такой конфликт обходится без трагедий, по крайней мере в большинстве случаев. А вот вымысел на эту тему может быть очень и очень жесток.
Но не только лишь жесток вымысел Ирины Валериной, – иначе грош бы ему цена, – вымысел этот лиричен. Недурно владея словом, автор мастерски создаёт атмосферу некой мрачной легенды и два ярких, запоминающихся образа.
Пересказывать, спойлерить я не буду. Это нужно читать. Не пожидиться на 149 рублей и прочитать. (Фрагмент находится в платной части романа.) И если интересно моё комплексное мнение, то этот текст однозначно принадлежит к числу лучших из тех, что мне доводилось встречать на АТ.
.