Стихи про железные дороги
Автор: Михаил ЭмНе мои, разумеется... Я стихов не пишу со времен беспутной юности. Это – подборка классической поэзии из антологии «Волшебство русской поэзии» (раньше называлась «Жемчужины...», но я поменял название).
Стихи про железные дороги – да.
Железнодорожное сообщение чрезвычайно подходит для стихосложения. Сидишь, едешь, делать нечего – и чем прикажете заняться, как не сочинять стихи? А сочиняют поэты обычно о том, что перед глазами. Отсюда – относительно большое количество железнодорожных виршей. С любовной лирикой не сравнить, но тоже внушительно.
Среди приводимых текстов как общеизвестные вроде «На железной дороге (Под насыпью во рву некошенном...)» Блока или «На Тихорецкую состав отправится...» Львовского (спасибо знаменитому кинофильму), так и менее известные вроде «На ранних поездах...» Пастернака (тоже исполненному в одном из советских кинофильмов), или еще менее известные, но оттого не менее прекрасные.
Треугольными скобками отмечена моя редактура (но здесь ее минимум).
Собственно, все на этом. Прочитайте, что раньше не читали, – если, конечно, вам мила русская поэзия.
ПыСы. Сразу не сообразил. С железнодорожной поэзией может успешно конкурировать поэзия о морских перевозках: за счет того, что человечество освоило корабли намного раньше, чем поезда. Но об этом как-нибудь в другой раз – если настроение будет подходящим.
Жемчужников А.М. «На железной дороге»
Еду, все еду… Меня укачало…
Видов обрывки с обеих сторон;
Мыслей толпа без конца и начала;
Странные грезы – ни бденье, ни сон…
Трудно мне вымолвить слово соседу;
Лень и томленье дорожной тоски…
Сутки-другие все еду, все еду…
Грохот вагона, звонки да свистки…
Мыслей уж нет. Одуренный движеньем,
Только смотрю да дивлюсь, как летят
С каждого места и с каждым мгновеньем
Время – вперед, а пространство – назад.
1884
Блок А.А. «На железной дороге»
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих –
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон...
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом...
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул – и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая...
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая...
Да что – давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов...
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей – довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена – все больно.
14 июня 1910
Эйснер А.В. «Летят скворцы в чужие страны...»
Летят скворцы в чужие страны.
Кружится мир цветущий наш…
Обклеенные чемоданы
Сдают носильщики в багаж.
И на вокзалах воздух плотный
Свистки тревожные сверля́т.
И, как у птицы перелетной,
У путников застывший взгляд.
И мы прощаемся, мы плачем,
Мы обрываем разговор…
А над путями глаз кошачий
Уже прищурил семафор.
Уже взмахнул зеленым флагом –
В фуражке алой – бритый бог…
И лишь почтовая бумага
Теперь хранит следы тревог.
И в запечатанном конверте,
Через поселки и поля,
Несут слова любви и смерти
Размазанные штемпеля.
И мы над ними вспоминаем
Весенний вечер, пыльный сад…
И под земным убогим раем –
Великолепный видим ад.
1929
Лебедев В.М. «В вокзальном отеле»
На окнах отеля – бумажные розы.
У пыльных зеркал оплывает свеча.
По лестницам бродят свистки паровозов,
<Врываются в комнаты> – не постучав…
И смотрят: на отмели душной постели.
Бутылками бедствий с запиской сердец,
Бессонные люди считают недели
И едут в Стокгольм или в Порт<о>-Суэц.
И стекла, звеня от сочувственной дрожи,
Опять провожают экспресс на Симплон,
Где в синих купе и томящ, и тревожен
Такой же летящий, полуночный сон… <>
А завтра <проснутся и даже> не вспомнят
Вчерашнюю драму над па́ртером крыш,
Увидев внезапно из утренних комнат
Над дымом разлуки встающий Париж!..
1929
Пастернак Б.Л. «На ранних поездах»
Я под Москвою эту зиму,
Но в стужу, снег и буревал
Всегда, когда необходимо,
По делу в городе бывал.
Я выходил в такое время,
Когда на улице ни зги,
И рассыпал лесною темью
Свои скрипучие шаги.
Навстречу мне на переезде
Вставали ветлы пустыря.
Надмирно высились созвездья
В холодной яме января.
Обыкновенно у задворок
Меня старался перегнать
Почтовый или номер сорок,
А я шел на шесть двадцать пять.
Вдруг света хитрые морщины
Сбирались щупальцами в круг.
Прожектор несся всей махиной
На оглушенный виадук.
В горячей духоте вагона
Я отдавался целиком
Порыву слабости врожденной
И всосанному с молоком.
Сквозь прошлого перипетии
И годы войн и нищеты
Я молча узнавал России
Неповторимые черты.
Превозмогая обожанье,
Я наблюдал, боготворя.
Здесь были бабы, слобожане,
Учащиеся, слесаря.
В них не было следов холопства,
Которые кладет нужда,
И новости и неудобства
Они несли как господа.
Рассевшись кучей, как в повозке,
Во всем разнообразьи поз,
Читали дети и подростки,
Как заведенные, взасос.
Москва встречала нас во мраке,
Переходившем в серебро,
И, покидая свет двоякий,
Мы выходили из метро.
Потомство тискалось к перилам
И обдавало на ходу
Черемуховым свежим мылом
И пряниками на меду.
март 1941
Львовский М.Г. «На Тихорецкую состав отправится…»
На Тихорецкую состав отправится.
Вагончик тронется, перрон останется.
Стена кирпичная, часы вокзальные, <>
Платочки белые, глаза печальные.
Начнет выпытывать купе курящее
Про мое прошлое и настоящее.
Навру с три короба – пусть удивляются. <>
С кем распрощалась я, вас не касается.
Откроет душу мне матрос в тельняшечке,
Как тяжело на свете жить бедняжечке.
Сойдет на станции и распрощается, <>
Вагончик тронется, перрон останется.
Одна девчоночка сижу, негрустная,
И только корочка в руке арбузная.
Ну что с девчоночкой такою станется? <>
Вагончик тронется, перрон останется.
1962
Лосев Л.В. «Читая Милоша»
Нам звуки ночные давно невдомек,
но вы замечали: всегда
в период упадка железных дорог
слышней по ночам поезда́.
И вот он доносится издалека́ –
в подушку ль уйдешь от него.
Я книгу читал одного старика,
поляка читал одного.
Пустынный простор за окном повторял
описанный в книге простор,
и я незаметно себя потерял
в его рассужденьи простом.
И вот он зачем-то уводит меня
в пещеры Платоновой мрак,
где жирных животных при свете огня
рисует какой-то дурак.
И я до конца рассужденье прочел,
и выпустил книгу из рук,
и слышу – а поезд еще не прошел,
все так же доносится стук.
А мне-то казалось, полно́чи, никак
не меньше, провел я в пути,
но даже еще не успел товарняк
сквозь наш полустанок пройти.
Я слышу, как рельсы гудят за рекой,
и шпалы, и моста настил,
и кто-то прижал мое горло рукой
и снова его отпустил.
кон. 70-х.?
Егоров В.В. «Харьковский мотив»
Когда, свои снега в гулянье прокутив,
январь обронит дождь, как сущую безделицу,
мне харьковская ночь насвищет тот мотив,
что душу бередит и надвое не делится.
На вымокшей Сумской, не ведая родства,
вне суетной молвы, вне пошлого и ложного
два ангела земных, два зимних божества
сольются впереди в единство невозможно<го>.
Наутро я в себе замечу их следы,
ступлю на них – и вот, казня меня и милуя,
две радости мои и две мои беды
сплетутся за спиной в единство шестикрылое.
И вертикальный вихрь шуршащих этих крыл
со мною взмоет ввысь упруго и напористо
над россыпями лиц, которые открыл, <>
и бросит на вокзал перед отходом поезда.
Вокзальные часы ударят десять раз,
ударят, как звонарь на колокольной звоннице,
и увлажнит глаза прощальный шелест фраз,
и лязгнут буфера, и поезд с места тронется. <>
январь 1981
Елагин И.В. «Зал ожидания»
Тут зал ожиданья. Вопит паровозный гудок.
Какие-то парни у стойки ругаются спьяну.
Старик в уголке не спеша попивает чаёк.
Приезжий уснул на скамье, прислонясь к чемодану.
У самого входа бабёнка сидит на мешках
И молча часами качает ребенка у гру́ди,
И видно в окошке, как там второпях, впопыхах
По темной платформе бегут с чемоданами люди.
Для всех собираться в дорогу приходит черёд.
Но мне в долгожданной поездке судьба отказала.
На станцию Славы мой поезд уже не пойдет.
Что ждать понапрасну? Пора убираться с вокзала.
1982
Самойлов Д.С. «Пушкин по радио»
Возле разбитого вокзала
Нещадно радио орало
Вороньим голосом. Но вдруг,
К нему прислушавшись, я понял,
Что все его слова я помнил.
Читали Пушкина.
Вокруг
Сновали бабы и солдаты,
Шёл торг военный, небогатый,
И вшивый клокотал майдан.
Гремели на путях составы.
«Любви, надежды, тихой славы
Недолго тешил нас обман».
Мы это изучали в школе.
И строки позабыли вскоре –
Во времена боёв и ран.
Броски, атаки, переправы…
«Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман».
С двумя девчонками шальными
Я познакомился. И с ними
Готов был завести роман.
Смеялись юные шалавы.
«Любви, надежды, тихой славы
Недолго тешил нас обман».
Вдали сиял пейзаж вечерний.
На вётлах гнёзда в виде терний.
Я обнимал девичий стан.
Её слова были лукавы.
«Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман».
И вдруг бомбёжка. «Мессершмитты».
Мы бросились в кювет. Убиты
Был рядом грязный мальчуган
И старец, грозный, величавый.
«Любви, надежды, тихой славы
Недолго тешил нас обман».
Я был живой. Девчонки тоже.
Туманно было, но погоже.
Вокзал взрывался, как вулкан.
И дымы поднялись, курчавы.
«Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман».
август 1984