Скрытые герои: серый кардинал и высшая сила

Флэшмоб от Марины Эшли о персонажах, которые влияют на историю, но не появляются в ней. В "Песне драконьей кости" таких двое.

1) Гекек Стратег — настоящий командующий Туманного Перевала, лучший друг и начальник главного героя, спаситель и кумир другого главного героя, всамделишный серый кардинал и гроссмейстер, у которого есть план на все случаи жизни.

О Гекеке часто вспоминают и тоскуют, он личность яркая и весёлая. И всё-таки появится в первом томе эпизодически и как полноценный второстепенный персонаж — во втором.

Тоска по спасителю:

~

Всё это не шло ни в какое сравнение с тем днём, когда Око плакало кровью. О смерти Мятежника пели во всех деревнях, которые Сикис проехал, сидя на лошади перед Гекеком. Туманный Перевал пестрел торжественными полотнами, сверкал золотыми солнцами, а Гекек велел улыбаться, и Сикис скалился щербатым ртом. Первое время ему позволяли не выходить из крепости, но кто-нибудь из солдат неизбежно приносил эти песни, насмешливые и незамысловатые, злые. В них не было сложных ритмов и призрачных рифм, которые так любил отец. Он учил читать кипу по собственным куплетам. Узлы и нити в его руках сплетались в узоры, подобно тому, как звуки слов сливались в шелест листвы, журчание ручья и вой ветра. Все его баллады взвились искрами и рассеялись пеплом.

Теперь же всё было тихо. Никто не отвлекал Сикиса от скорби. Стол тонул в бумагах — последних докладах Эмину. На некоторых отпечатались круги от чашек кахве. Сикис снял кипу, разложил его на столе, чтобы видеть все узлы разом, и писал исчерпывающе длинное письмо. Теперь Гекек Стратег вернётся, наместник затаится, а побережье Зубастого залива останется без присмотра. У Сикиса, как у любого лучника, рука была твёрдая, но сегодня чернила срывались с пера особенно часто, письмо приходилось начинать вновь и вновь. Гекек относился к числу тех людей, кто больше внимания уделял содержанию, а не форме. Он бы принял отчёт хоть нацарапанным углём на камне. Но Сикису казалось, что как только письмо будет кончено образ Эмина, живой и дерзкий, станет таким же холодным и тусклым, как воспоминания об отце. О Найре он старался не думать совсем. Завтра он расскажет Мечнику, какая судьба постигла его дочь, а может пошлёт человека с безликим сообщением о пропаже без вести. Но в эти сутки Сикис может не делать ничего. Не должен что-либо делать.

~

Воспоминания о лучшем сообщнике:

~

К счастью, когда контролируешь торговлю, а тем более таможню на границе с великой империей, в твоих руках так или иначе оседают сокровища. Безделушки Эмин спускал на чёрный рынок, но то, что при толике смекалки могло представлять угрозу или пользу, попадало в их с Гекеком коллекцию.

Подземелье управления снабжения хранило множество иноземных артефактов. Здесь висела картина с рябящим пейзажем, в которой исчезало всё, что соприкасалось с её полотном и было достаточно мало, чтобы влезть в раму. Под стеклянным куполом чадила сиреневым дымом лампа, к которой Эмин не рисковал прикасаться без перчаток. В отдельном ящике светилась груда зачарованных камней. В другом беспорядочно громоздились пузырьки с неизвестными зельями — не зная свойств, Эмин и Гекек не нашли безопасного способа их уничтожить. Те артефакты, что хоть как-то годились для войны, Стратег забрал с собой. Маска подводного дыхания в горах пригодиться не могла, да и расстаться с путеводными светлячками Эмин был почти счастлив — их приходилось регулярно кормить, — а вот о капюшоне-невидимке и отводящем взгляд зеркале горевал всерьёз. Вдали от родных земель магия работала плохо, по настроению, но всё равно помогала в щекотливых ситуациях.

~

О причине его отсутствия:

~

Гекек, пожалуй, был бы в ярости. Планы, точные расчёты — это по его части. Эмин ни разу не выиграл у него в шатранджи без кубика погоды. Сам же полюбил эту игру за элемент случайности, который вносили куб и непрестанно меняющееся поле. Их с Гекеком дружба родилась из притяжения противоположностей и окрепла, взращённая общими целями. Теперь, когда война с альтами была лишь вопросом времени, Стратег планомерно строил на Зубастом заливе укрепления и корабли, а Эмин оттягивал роковой день, как мог.

~

И об обширной шпионской сети:

~

Найра фыркнула. Стоило догадаться, что «друг» Синеглазки окажется женщиной. Озерчанка играла на бамбуковой свирели. Её пышные распущенные локоны венчала тонкая косичка, унизанная костяными и самоцветными бусинами, а за ухом покачивалось красное ястребиное перо. Женщина была уже немолода, наверняка прошла Наречение, и светилась красотой зрелой, полной достоинства.

— Это единственный настоящий знак Гекека, — тихо сказал Эмин на ухо. — Вампум — для чужаков и врагов, перо — для друзей. Если однажды тебе потребуется помощь, найди любого, кто носит перо, и упомяни фразу из марша Стратега.

~

Ладно, хватит. Гекека на самом деле слишком дофига, незримо участвует в каждой главе, хотя сидит за месяц пешего драпа от города, где разворачивается основной сюжет. 

А вот марш Гекека, озвученный нейросетью, поэтому скорее парень у костра  

2) Тлалок — дух-дракон гроз. Присматривает за главной героиней и однажды спас ей жизнь от собственных прислужников. Тоже будет полноценным второстепенным персонажем со второго тома, однако в первом проявляет себя исключительно в роли погоды.

Cпасение:

~

Ткань взметнулась с громким хлопком, открыв угол огромной клетки, а в ней — разъярённого серого орла, размером превосходящего человека. Птица била крыльями о железные прутья, высекала из них искры когтями длиной в ладонь и орала громче грома, прожигая Эмина раскалённым золотом глаз. Пери вцепилась в его руку, вжалась в плечо.

— Что это?! — пискнула в ужасе.

— Крупная дичь, — прокричал в ответ Эмин. — Небесный волк, громовая птица. Они полуразумны, на них не охотятся, чтобы не развязать войну. Уходим, мы узнали достаточно.

Он взял ладонь пери, потянул назад, но девчонка словно вросла в палубу.

— Эмин, если они разумны, я не могу их оставить, — она обернулась с молящим взглядом, и Эмин понял, что проиграл. В конце концов, Гекек тоже всегда любил птичек.

— «Полу», я сказал «полуразумны»! Если мы их выпустим, они нас сожрут!

Но глаза уже нашли замок — железный штырь на верхней грани, у потолка.

[...]

— Ты жив? — обеспокоенно спросила пери.

— Нет, но восстану за поцелуй, — простонал Эмин. Приложило хорошо, он даже не сразу понял, что в глазах красно от волос, а не от крови. Попробовал пошевелиться — нет, вроде кости целы.

Пери вскочила и выхватила меч — к ним медленно спускался Стылый, держа в одной руке шпильку, в другой — кинжал. Слишком медленно, лёд сковал его движения. Под таким ливнем от проклятия не спасал даже кожаный плащ. Эмин поднялся.

— Моя дорогая, он нам больше не противник, — усмехнулся сквозь боль, и тут на пери упала тень. — Ложись!

Не надеясь на её реакцию, Эмин повалил девчонку на палубу, а там, где только что была её голова, сверкнули когти. В иссечённом молниями небе кружили орлы. И когда успели выбраться?!

— В корму, живо! — скомандовал он.

Корма тоже почти лежала, и взобраться к двери можно было только по углу с палубой. Дерево скользило под ногами. Эмин втолкнул пери внутрь и едва успел влезть сам, когда когти смяли дверь в щепки. Укрытие оказалось ненадёжным.

— Может, прыгнуть в воду? — предложила пери, опасливо выглядывая наружу.

— Эти пташки сражались с морскими змеями и победили, — процедил он.

Молния сверкнула пульсирующей вспышкой, и в раскатах грома Эмину послышалось: «Прочь!». Было ли это его отчаянным желанием или плодом воображения, но птицы потеряли всякий интерес к своей добыче и скрылись в тучах.

~

Читать этническое фэнтези в сеттинге инков, индейцев и османской империи