И еще одна потрясающая иллюстрация Ольги Морох

Дописав роман, я принялась собирать все иллюстрации к нему, нарисованные на многочисленных Каруселях (они теперь выложены в доп.материалах), и вновь натолкнулась на этот рисунок. Лаконичный, но очень сильный.

— Я держу свое слово, Март! А ты?! Где был ты, когда был мне нужен?!

—  Держишь слово?! Держишь слово?! — Март пригнулся, всем телом  ввинчиваясь в ураган, с трудом преодолевая его сопротивление. Лек стоял,  покачиваясь, когда очередной порыв бил его в спину. До танка оставалось  всего несколько метров.

— Да, я держу слово!

Не  устояв, Лек сделал невольно шаг вперед, став еще чуть-чуть ближе. Танк  повторил движение, словно был его тенью. Март замер невольно, оценивая  расстояние до туши. Он должен был действовать наверняка. Он должен был  выжить во что бы то ни стало.

Пальцы,  впившиеся в пояс штанов мальчишки, сжались крепче, потянув, когда тот  брыкнул вдруг ногами и изо всех сил вцепился в куртку Марта, не давая  сбросить себя на землю. Март рванул, даже сквозь завывания ветра услышал  треск ткани, почувствовал как упал с головы капюшон. Мальчишка снова  ударил ногами, ботинки мелькнули прямо перед лицом, заставив невольно  отшатнуться, запрокинуть голову.

В следующий момент нож полоснул по незащищенному горлу.

— Сдохни! — слышал Март, опрокидываясь на спину. — Сдохни! Сдохни! Сдохни, тварь!

Земля  врезалась в спину тысячью острых осколков. Армированные лопатки приняли  удар на себя, но ржавая арматурина впилась под ребра, найдя брешь в  броне. Март почувствовал еще один укол боли. Ян, упав на него сверху,  смотрел глаза в глаза и плакал. Его трясло от рыданий. Пальцы сами  разжались, выпустив мальчишку. Тот перекатился вбок, разом скрывшись в  крутящихся снежных вихрях. Март дернулся, оперся на руку пытаясь встать.  Другая рука тронула горло. Взгляд темнел, кровь толчками выходила из  раны, пропитав уже толстый ворот свитера. Штырь, пронзивший тело,  подался назад, но застрял, так и не дав свободы.

«Я  должен жить, я должен жить», повторял про себя Март в полубреду,  зажимая ладонью рану на горле. Тело, безупречно служившее ему столько  лет, отказывалось повиноваться. Любая рана обязана была затянуться в  считанные минуты, но он чувствовал, как туманится разум по мере того,  как кровь вытекает из перерезанного горла. Снег падал прямо на лицо,  залепляя смыкающиеся ресницы.

Ольга Морох. Галерея художника