Драконий флешмоб

Что ж, на АТ снова  флешмоб с драконами.

А у меня в недавно завершенном романе " Меч и зеркало" первая часть называется "Дети дракона", а вторая - "Дети василиска", который, если подумать, тоже дракон. Но все же привожу  фрагмент из первой части.

Да, цюйчжи называли себя драконорожденными. Но выглядели они  как люди, пусть и с варварскими чертами лица, чрезмерно большими глазами и порою  другим цветом волос, чем у ханьцев. И жили они, как люди, и как  показал недавний опыт, как люди умирали. Однако кое-кто уверял, что порою кровь драконов дает о себе знать, и женщины цюйчжи рожают не младенцев, а змеенышей. Таких относят в этот храм, где они и живут во мраке подземелий, и огонь здесь нельзя разводить как раз поэтому - только в полном мраке змееныш  может вырасти до настоящего дракона. А драконы, достигнув надлежащего возраста, покидают храм через Драконье озеро.

Впрочем, рассказывали и нечто прямо противоположное.

Будто бы шаньюи, правители народа и прямые потомки Праотца Змея, на старости лет теряют человеческий облик и обретают змеиный. Тогда их препровождают в храм, где они и доживают  свои дни, окруженные почитанием шаманок.

Никто из здравомыслящих людей в эти бабьи  сказки, конечно, не верил. Единственная  опасность, которая, как полагали воины Да Ци  - выскочившие из переходов туцзюэ  и их кривые  сабли.

Но зло, подстерегавшее их во тьме, было иным, и гораздо более опасным.

Они не верили в змеев из подземного храма, но именно змей на них и бросился. Что его пробудило и вызвало в нем ярость? Факелы, зажженные вопреки запрету на свет? Голоса и лязг оружия? Покушение на  его сокровища? Кто знает…

Змей был огромен – во тьме, озаренной сполохами пламени, трудно было определить истинную величину, покрыт  чешуйчатой броней, и зубы его были словно клинки. Не  успели воины спохватиться, как уже несколько растерзанных тел валялось на земляном полу. Кто-то крикнул, что это, должно быть, нынешний шаньюй, который был уже  стар, сумел обернуться змеем. Неспособный держать меч, предоставивший сражаться дочери, он, однако, стремился отомстить ханьцам на свой драконий лад . Дыхание его было ядовито, и обжигало сильнее огня. Те, кого змей не успел стиснуть в смертоносных объятиях или разорвать зубами, кричали от боли, ибо тела их там, где не были прикрыты доспехами, покрывались жестокими ожогами. Пробить же  чешую чудовища мечом было невозможно. Но тут крики и стоны раненых перекрыл голос генерала. Он приказал своим воинам отступить, а сам извлек дадао, который носил за плечами, и устремился на чудовище.

С этого места рассказ воина становился совсем  путаным. Можно было понять лишь, что Шэнь Синь схватился со змеем, уповая на силу своих могучих рук, славное оружие и прочные доспехи, подобающие генералу. Но земля и под ногами, и над головами внезапно стала содрогаться. Возможно, виною тому стало окончательное разрушение дворца. Каменные плиты и колонны, свинцовая кровля – всех рухнуло,и вызвало сотрясение земли. А может, Драконье озеро вышло из берегов… так или иначе, свод храмового лабиринта обрушился, погребая под собой всех, кто там находился.

Рассказчик потерял сознание, и как он полагался,  заодно и жизнь. Но через какое-то время пришел в себя. Первое, что он увидел – небо над головой, освещенное сполохами пожара. Если бы рядом не было озера, он бы задохнулся в дыму и ядовитых испарениях, но ветер с озера дал возможность дышать. 

Затем он увидел лежавшего среди разрушенной пещеры Шэнь Синя. Доспехи его были искорежены, лезвие дадао почернело от яда, и сам он был страшно изранен. Но когда воин осмотрел своего командира, то обнаружил, что сердце его бьется. Змея не было  видно, вероятно, он уполз  вглубь подземелий.