"Третий день карнавала"

--А вот слушайте дальше. «Затем виконтесса впала в другую крайность. Ее новым фаворитом стал Арно Пелегрини. Сей последний уверял, что является потомком известного средневекового мага Перегрина, но при том, в основе всех его действий лежит строго научный подход. Хотя на деле он был таким же шарлатаном, как Фамира. Под его руководством, особняк был перестроен, дабы изгнать вредные флюиды, а в центре его, как говорили, была обустроена особая комната без окон и углов. Это, по уверениям Пелегрини, должно было возвести мистическую преграду, долженствующую оградить находящихся в комнате от всякого зла. При всей нелепости этого утверждения оно оказало успокоительное воздействие на мятущуюся душу несчастной женщины. Она рассказывала, что проводит в своем «святилище» по нескольку часов в день, только там она чувствует себя в безопасности»… Вы поняли? Либби, помнишь, мы обсуждали, почему виконтесса во время нападения бросилась не к окну или черному ходу, а вглубь дома? Круглая гостиная – это и есть «святилище» Клары-Виктрикс. Там она и пыталась спрятаться от мятежной толпы, полагая себя в безопасности. И оттуда ее выволокли и убили.

Либби передернулась.

--Жуть какая!

--Да, неприятная история, -- сказал доктор и допил остывающий кофе.—Хорошо, что больные об этом не знают. Они же там проводят довольно много времени.

--Ну да, профессор говорит, что пребывание там оказывает положительное воздействие на душевнобольных. То же самое происходило и с Кларой-Виктрикс, которую вряд ли можно назвать психически здоровой.

--Что же, по-вашему, этот мошенник Пелегрини, или как его, был прав? – кажется, Штейнберг обиделся за то, что шарлатана уравняли с профессором Сеголеном.

--Возможно, он случайно открыл что-то полезное. Вот Месмер со своим магнетизмом был то ли жулик, то ли безумец, но гипноз в лечебных целях он же первым начал использовать. Наверное, эта комната без окон и впрямь позволяет больным чувствовать себя защищенными.

--Да, возможно. С круглой комнатой разобрались. Но какое отношение все это имеет к нынешним мошенничествам и их вероятной причастности к смерти Ульрих Бекке?

Я помедлила с ответом. Определенно, какая-то связь была, но я еще не поняла, какая. А «интуиция» для разумного человека – не довод.

--Доктор!

Прежде, чем я успела как-то сформулировать свою мысль, моего собеседника окликнули. Я не сразу узнала человека, который нарисовался рядом с нашим столиком. Только когда он заговорил.

--Хорошо, что я вас нашел.

--В чем дело, Патрик?

--Профессор послал за вами. – На лице сторожа – ни тени недовольства, что его, солидного человека, заставили бегать, как мальчишку. Скорее, он встревожен. – Да и вам, сестра, -- он повернулся к Либби, -- лучше бы придти. В лечебнице… неприятности.