Генерал Слащёв как литературное явление

Мемуары о гражданской войне и революции - вообще дело не веселое. История национальной трагедии как-никак. А мемуары Слащёва - это ещё скучно. Генерал пишет о войне. Прибыл, взял под командование, отстоял, отбил. Ну командование белой армии критикует. Так это не новость - нормальных мемуаров без критики вышестоящего начальства я не читал никогда. Деникин критикует царя, временное правительство, поносит Краснова (он скорее коллега), Врангель критикует Деникина. Слащёв вот - Врангеля. В этом плане разве что генерал Туркул - исключение. Но таковы мемуары вообще, дело не только в гражданской. Троцкий ругает Сталина, Витте - Николая II, а Бисмарк - своего Вильгельма.

Но вёрнемся к Слащёву. На мой взгляд, читать стоит не столько его, сколько о нём. Там будет действительно интересно.

Генерал Слащёв - это ещё и художественный образ, материал для писателей. К примеру, как прототипа для своего персонажа его использовал Булгаков, вероятно, понимавший Слащёва как никто другой. (Напомню, Михаил Афанасьевич был военным врачом в Вооруженных силах Юга России (у белых). Не эвакуировался он вместе с белыми только потому, что заболел тифом. Один из симптомов тифа - помутнение рассудка. Булгаков буквально ничего не соображал. А когда выздоровел, вокруг была Советская Россия).

Его Хлудов - белый генерал из пьесы “Бег”, который сомневается в белых и не любит Врангеля, - это, конечно, Слащёв. Хлудов не знает жалости, казнит людей направо и налево, но потом раскаивается, спасает обречённого им же на смерть человека, а в конце пьесы собирается к красным. Красивый романтический образ раскаявшегося демона.

В мемуарах Вертинского (крайне литературных) Слащёв примерно такой же, только страшнее и грубее. Он вызывает к себе бедного эстрадного певца Вертинского среди ночи. Генерал восседает во главе большого застолья, рядом его жена (ординарец Нечволодов), он (Слащёв) напудренный (?!), накокаиненный просит спеть “То, что я должен сказать”. Все слащёвцы в восторге от этой песни.

Артист и генерал дружат, часто встречаются в белом Крыму, где Слащёв демонстрирует свою белую дикость. Например, он развешивает объявление такого содержания: “Тыловые крысы, можете спать спокойно, я отстоял для вас Переком. Слащёв”.

По словам Вертинского, Слащёв во время боя грыз семечки. “Это развлекает моих мальчиков”, - объяснял генерал. Тут уже не обезумевший вояка, а тонкий психолог. У Вертинского вышел противоречивый, но от того и интересный образ.

Встречается и совсем примитивное мифотворчество о генерале. А точнее о его жене-ординарце. Как она его раненого и оставленного товарищами спасает из лап красных. Поднимает, грузит на коня и сбегает к своим. Эта амазонка с георгиевскими крестами тоже вошла в литературу, но в литературу менее интересную. Что-то из области народного фольклора и историй о девице Дуровой.

Мемуары легко перетекают в художественную литературу, за этим крайне интересно наблюдать.