Курсы литературного мастерства «Сам себе биограф. Сам себе наставник. Сам себе психотерапевт»

Иногда дети припоминают мне истории из собственного детства, которые я не помню.

У меня феноменальная память (дар небес для писателя, проклятие для человеческой сущности, блажен - ох, блажен! - не помнящий). Я могу написать большое интервью по памяти. Более того, мне доводилось писать по памяти интервью, взятое у человека пару недель недель назад. Мне случалось писать по памяти три интервью, взятых подряд в один день.

Когда дети вспоминают какие-то эпизоды из семейного прошлого, которые не отпечатались в памяти у меня, меня это обескураживает. Мне порой кажется, что я помню просто все, а даже если что-то и нет, самые яркие моменты я всегда записывала, и они, как сокровища, хранятся в моих текстах-реликвариях.

Занимаясь написанием родословных, я столкнулась с парадоксальным явлением. Люди заказывают дорогостоящую книгу о своей семье, и уже даже вносят приличную часть суммы в качестве предоплаты, после чего просто исчезают со всех радаров. Они не отвечают на сообщения и не выходят на связь, а если и выходят, неделями не могут выкроить пару часов, чтобы дать интервью и рассказать о себе. Чтение готового текста и вовсе растягивается на месяцы...

Людям неинтересна их собственная жизнь.

Заказчики ссылаются на вечную занятость, будь она неладна, жить некогда, надо работать и зарабатывать на жизнь, такова сволочная действительность.

Прочитав с горем пополам черновик, клиент обычно не может скрыть разочарования. Он ждал, что автор сотворит увлекательный захватывающий рассказ о том, какую яркую насыщенную вели блистательные предки заказчика родословной, но в большинстве случаев такого рассказа не выходит. И виноват в этом не автор книги. 

Одна моя знакомая на работе занимается тем, что берет тексты в разных сообществах, при помощи нейросети делает рерайт (это нельзя назвать словом «переписывает», потому что оное это не оно) и вставляет на свой Телеграм-канал. Вся ее работа заключается в том, чтобы два раза подряд последовательно выполнить нажатия на клавиши «копировать-вставить». Девяносто процентов контента в сети сегодня это белый шум. А моя пчелка не покладая рук занимается тем, что зачем-то дублирует этот адов белый шум в переводе на механистический язык ИИ. У канала довольно много подписчиков, кто-то размещает там рекламу.

Чтобы выполнять большинство работ, предлагаемых на Хэд Хантере, мне лично нужно удалить часть мозга. А лучше весь мозг целиком. (О примерах такого вида деятельности - чтобы не быть голословной - подборка «Полочка антиутопии» на моей странице ВКонтакте).

Это даже не дно, это Кольская сверхглубокая.

Это не бессмысленность - это аннигиляция смысла.

И на это мы тратим отпущенное нам невосполнимое, совсем небольшое и очень скоротечное время.

Это не морализаторство, это давно уже вопрос самосохранения.

Действительность сволочная, спору нет, но спрос рождает предложение.

Взяв в качестве журналиста сотни интервью, я с изумлением обнаружила одну ужаснувшую меня вещь. Практически все мои собеседники в какой-то момент в той или иной форме так или иначе заговаривали об одном.

Современные люди живут в состоянии ненормального хронического страха. Я бы даже назвала это беспросветным, удушающим, лишающим дееспособности ужасом.

Работая с архивными данными для родословных, я воочию видела, что сведения о предках у большинства людей - это увесистая подшивка похоронок по сути. Длинный-длинный ряд выписок из ревизских сказок и метрических книг с информацией о смертях детей, умерших в возрасте года, полугода, трех месяцев, двух недель, пары дней от роду, при рождении. На каждую семью в 18-19 веках приходилось в среднем около десяти детских похорон за жизнь. Крепостное право и каторжный крестьянский труд, неурожаи и голод, холод и антисанитарные условия в жилищах, бесконечные войны и эпидемии, и одновременно с этим - почти в каждой семье хранятся воспоминания о бабушках - белорусских, татарских, карельских: разброс географии в одной только отдельно взятой семье иногда просто поражает! - знавших и постоянно напевавших частушки, фонтанирующие жизнелюбием и неиссякающим оптимизмом. Возьмись записывать которые - набралось бы не на один увесистый талмуд. И откуда они только знали их столько? - в унисон диву даются потомки и единогласно сходятся во мнении, что бабули их просто-напросто сами сочиняли на ходу.

Я и в страшном сне не смогла бы представить свою бабушку, не хотящую просыпаться и с трудом выдирающую себя из кровати по утрам, лежащую на диване в абсолютном параличе, не имея сил заставить себя встать и что-то сделать, утратившую вкус и радость жизни и пребывающую в сокрушительной апатии, больше похожей на анабиоз, - то есть, находящуюся в обычном состоянии среднестатистического представителя 21-ого века, окруженного армией роботов-пылесосов и небольшой фермой страдающих ожирением домашних питомцев.

На вопрос, чего именно он так боится, мой собеседник обычно начинал сетовать на боязнь неудачи, страх осмеяния, синдром самозванца, зону комфорта, панические атаки, биполярные качели и паранойю, - но дело явно не в этом. Это совершенно иной подспудный страх.

Страх признаться самому себе, что собственная жизнь тебе самому неинтересна.

Люди не умеют любить жизнь.

Люди очень боятся жить.

Как бы неистово пользователи соцсетей не создавали видимость счастья на своих страничках, они глубоко и всеобъемлюще несчастны.

При кажущейся перенасыщенности сети контентом, информации в информационном поле не обнаруживается даже в объеме «следов». 

При кажущемся переизбытке событий, в жизни не происходит ровным счетом ничего. 

При кажущемся богатстве выбора, выбирать не из чего, потому что предлагаются исключительно одни суррогаты и эрзацы, а то и вовсе нематериальные фантомы.

А альтернативы нет.

Отказаться от этого вот всего - как маленькая смерть: а взамен что?

Даже наши предки были куда счастливее нас, несмотря на невыносимые условия жизни.

Потому что счастье в чем-то другом.

И это что-то другое называется «охота пуще неволи». Она же - осмысленная деятельность.

«Придумай мне мечту!», - просила меня моя подруга и это была одна из самых душераздирающих просьб, что мне доводилось слышать в жизни.

Более подробно о том, почему так трудно придумать себе мечту, и почему прививание агедонии является важнейшей составляющей при форматировании личности, я расскажу во второй лекции «Школы Матриарха» «Рейдерский захват личности, или рожденный ползать». 

Но если вкратце, причин три.

«Злые языки страшнее пистолета» 

Страх «что скажут люди» страшнее даже, бляха-муха, ядерной боеголовки. А желающих рассказать тебе, как неправильно ты живешь, - парочка небольших мегаполисов с кучкой деревенек поменьше. Подруга признавалась, что когда она не справляется с тревожностью, от которой ломаются дозиметры, она думает о том, что сегодня существует нешуточная угроза обмена ядерными ударами между разными странами, и только эта мысль худо-бедно позволяет перестать паниковать из-за немыслимой чуши. «Это меня успокаивает», - говорит подруга, и это не незатейливый черный юморок. Она серьезно.

Помню, подростком перед сном я перебирала в уме самые симпатичные события дня, проживая их снова, строила оптимистичные планы на будущее, нетерпеливо предвкушая это яркое, сверкающее огоньками будущее, фантазировала, мысленно «писала» фрагменты своих книг. Благословенные, блаженные минуты: в ночной тишине, в темноте, когда ты всецело предоставлен сам себе и эндорфинам в твоей крови. Самое продуктивное и самое самое любимое время: именно в эти часы, по сути, все мои книги и были написаны - в голове, утром мне их оставалось только «перенести на бумагу».

Лежа в кровати, я фиксировала - испытывая острое наслаждение - каждую деталь действительности: чистое постельное белье, теплое одеяло, стук дождя по крыше, шум ветра, свежесть ночного воздуха, струящегося сквозь приоткрытую фоточку, лай деревенских собак, сопение ворочающейся во сне рядом на постели плюшевой тушки кота.

А потом вдруг все исчезло. Не вдруг, конечно, но шокирующе стремительно и полномасштабно. Как будто кто-то щелкнул выключателем.

Сначала перестало получаться нежиться в хороших воспоминаниях о прошедшем дне, потому что хорошие события попросту выпадают из твоей зоны восприятия: по этой, собственно, причине я и не запомнила некоторые вещи, которые помнят дети. Выпадают из-за того, что твое восприятие каждый божий день под завязку забивается всякой несусветной мельчайшей, гнусной, паскудненькой паршивой пакостью. Кто-то что-то сказал, что-то где-то пошло не так, все законы Мерфи сработали разом, и вот ты лежишь перед сном, перебираешь в уме, копаешься в залежах мусора зачем-то, сам себя ешь поедом: и тут ты был не на высоте, и вообще все с тобой не так, да не эдак, и везде-то ты был неправ, перед всеми виноват, недостаточно достаточен, а тут и вовсе выглядел кретин-кретином, а уж каким кретином ты выглядел там, и вспоминать страшно... Оправдываешься перед набившимся в твое бедное сознание самопровозглашенным судом присяжных, объясняешься перед армией прокуроров, отбиваешься от исков, доказываешь, что ты не верблюд, пытаешься накинуть платок на каждый галитозный роток. От накопительного эффекта сотен вменяемых тебе маленьких «стыдиков» нарастает покалывание в пальцах и ноющая ломота в руках и ногах, коченеют конечности, а лицо начинает гореть огнем, словно тебе на кожу плеснули кислотой. Стыд не дым, глаза не выест, - ох, неправда.

У тебя нету ни единого шанса, что тобою будут довольны окружающие. 

Как бы ты из кожи вон не лез и не рвал жилы, в чужих глазах ты все равно будешь плохее плохонького.

Само собой, мечтать и что-то планировать ты тоже скоренько разучиваешься, потому что ничего кроме очередного повторения - один в один - прошедшего бестолкового дня, заканчивающегося точно такой же ночью с каскадом пятиминуток самошельмования, тахикардией и холодной испариной, ты уже и не ждешь.

«В мои года не должно сметь свое суждение иметь»

На себя опереться ты не можешь тоже - потому что и сам уже ни в чем не уверен, сомневаешься, что вода мокрая, и не можешь перестать маниакально на эту воду дуть. А вдруг я и вправду неправ - не могут же ошибаться все эти желающие мне только добра крабы в ведре советники и советчики?

Специалисты по морфологии мозга говорят о том, что на каждом этапе эволюции мозг живых существ приобретал все новые и новые отделы, требующиеся для обслуживания появляющихся эволюционных приобретений. Все дремучие древние структуры - не рептильи даже, а еще более старые, совсем реликтовые - при этом никуда не девались. (Подробно об этом в Первой лекции курса «Школа Матриарха» «В глаза доминанту не смотри»). То есть, утрируя, внутри каждого человека присутствует не только хомо какой-никакой сапиенс, но и целый зоопарк: примат, маленькая жабка - жабонятко, как прелестно называют лягушат поляки, инфузория туфелька - и так далее, точнее, менее. И каждый твой внутренний крокодил обладает правом голоса и имеет, что сказать.

Психологи в свою очередь тоже не добавляют оптимизма. В течение жизни человек несколько раз меняется до абсолютной неузнаваемости, при этом все предыдущие этапы цикла матаморфоз передаются в каждую последующую форму в полном объеме. Взрослый человек это по сути матрешка: в нем живет и он-ребенок, и он-студент, творящий обычное студенческое черт-те что, и он-важный взрослый с пафосным выражением лица, граблями носа не достать, - излишним будет уточнять, что у каждого этого «он» свое видение ситуации.

А если учесть, что меняется не только сам человек, но и время, в котором он живет, то получается, что в сознании каждого человека в какой-то момент наслаиваются друг на друга несколько менталитетов: в современном взрослом недобрососедствуют носитель ментальности восьмидесятых, девяностых, двухтысячных, - а это товарищи, которые друг другу совсем не товарищи.

Человеческая психика - это базар-вокзал. Оценить резонность всех приводимых тебе множеством самих себя доводов просто невозможно, а уж тем более, если решение нужно принимать срочно.

У тебя нет шанса быть довольным собой. 

То, что сделает счастливым твоего внутреннего подростка, приведет в ужас твоего внутреннего взрослого, но даже и это еще не все.

«А судьи кто?»

Прибегнуть к помощи некоего справедливого объективного оракула, находящегося «над схваткой», который мог бы рассудить весь этот галдеж и сказать свое веское последнее слово, истину в последней инстанции, что правильно, что нет, что можно, что нельзя, что такое хорошо, а что такое плохо, тоже сегодня не получится, ибо... Постмодерн. 

Многим людям кажется, что слово «Постмодерн» употребляют позеры, не зная, что оно значит, просто чтобы сделать умный вид.

Обычно этот термин применяется по отношению к разным видам искусства, но историки и социологи настаивают, что идеология Постмодерна пронизывает все сферы жизни, общественные отношения и мировую политику. 

Авангардное искусство возникало в начале прошлого века как реакция на все зверства и бесчинства, что в астрономических масштабах были продемонстрированы во время Первой Мировой войны (о которой достаточно знать один тот факт, что на дне Балтики захоронены тонны химического и биологического оружия, эксплуатационный срок службы емкостей с которым сегодня истекает, угрожая экологической катастрофой похлеще Чернобыля). Человечество, веками воспитываемое великой литературой и философией, оказалось ни в малейшей степени не подверженным цивилизаторскому воздействию культуры, а осталось таким же пещерным, как на заре эволюции. Терзаясь от осознания собственной бесполезности, творческие люди начали отрицать старые и искать новые формы выражения, чтобы все-таки хоть как-то докричаться до человеческой совести. Американские спецслужбы мгновенно оценили громадный потенциал зарождающихся трендов. Авангардизм начали искусственно форсированно популяризировать, создавая вокруг него атмосферу элитарности, престижности, прогрессивности и модности. Продвигая издевательски откровенную мазню под видом гениального шедевра, в сознание людей тем самым внедрялась нехитрая, но, как вирус, разрушительная мысль: ты не специалист, ты не компетентен, ты не разбираешься в живописи и музыке, ты ничегошеньки в этом не смыслишь, не с твоим рылом в калашный ряд, то бишь - не верь своим глазам, верь авторитетным знатокам, слушайся больших теть и дядей. Казалось бы, речь идет о не «прикладной», не имеющей отношения к жизни области - подумаешь, картинки, черные квадраты, уши вместо глаз. Но дело в том, что выученная беспомощность точечной не бывает, она может быть только генерализированной. Каждое новое знание прокладывает «под себя» в мозге новые цепочки нейронов, однако при решении поставленной перед ним задачи мозг задействует не только сформированные под конкретные задачи участки - он использует всю нейросеть.

Когда я была студенткой филфака, в начале каждого семестра преподаватель литературы выдавал нам список книг, которые надлежало прочесть, и перечень критиков, разбиравших данные литературные опусы. Нам следовало ознакомится с самим текстом, и - в обязательном порядке - с верными трактовками данного текста. Разумеется, сами книги в итоге никто не читал. Все равно значение имело только то, насколько хорошо ты усвоил, как именно - с точки зрения каких-то кем-то назначенных пальцем деланных неоспоримых экспертов - этот текст следует понимать.

Сначала человеку Постмодерна внушалось, что сигара это вовсе не сигара, а кое-что иное. Потом его начали уверять, что сигара это просто сигара, пытаясь подсунуть вместо сигары нечто определенно ею не являющееся. Сегодня человек категорически не в состоянии отличить сигару от пальца: смотрю в книгу, вижу фигу - и ее же вижу, куда бы не посмотрел. Растерянной жертве Постмодерна даже информацию о том, что вода мокрая, нужно получить из проверенного источника, а при таком запросе сам бог велел возникнуть предложению. Вакханалия интерпретаций, разрешенная Посмодерном, породила ситуацию, когда кто угодно может объявить себя гуру и начать учить дыханию по методу ежика из анекдота, задохнувшегося, присев на пенек.

Люди, как брошенные андроиды, отчаянно ностальгируют кто по советским временам с вождями, кто - по монархии с царями-батюшками и святыми отцами - заботливыми опекунами, которые лучше тебя знали, что для тебя будет лучше, и все за тебя решали. 

Во все времена идеологии и религиозные концепты, выдаваемые за мечту, высший смысл существования и самые правильные правила жизни, придумывались для того, чтобы принудить трудовые массы подчиняться эксплуататорам, будь то средневековые феодалы, государство или транс-национальные компании. Сегодня аналитики, историки, социологи и политологи, в один голос говорят об уникальной для человеческой истории ситуации: люди в качестве рабочей силы больше не нужны. Восемьдесят процентов современных вакансий это искусственно созданные рабочие места, в которых нет нужды, и это в то время, когда даже на по-настоящему необходимых производствах человека уверенно теснят искусственный интеллект и роботы. Закулисные «Черные властелины» не хотят больше нянькаться с народонаселением.

Никто больше не будет решать наши проблемы, потому что для «решал» мы и есть проблема. 

Максимум, что они смогли предложить - согнать людей в мегаполисы, под предлогом борьбы с вирусом (климатическими изменениями, нашествием инопланетян) посадить всех под домашний арест, ввести безусловный базовый доход, которого хватило бы на месячный запас комбикорма из личинок Черной львинки и оплату подписки на сериалы, насадить идею о потребности смены пола для прекращения рождаемости и сокращения населения, и закрыть мегаполисы на вечный карантин. 

Любая придуманная кем-то для тебя мечта сегодня может быть только направленной против тебя. К слову, деструктивные секты, которые как грибы после дождя плодились в стране, подарившей миру Голливуд и военные конфликты по всей планете, также были проектом местных спецслужб, апробировавших в таких якобы самопроизвольно возникающих закрытых коммунах технологии управления поведением, способные лишить человека не только критического мышления и чувства собственного достоинства, но и инстинкта самосохранения. Аккурат упомянутые технологии и применяются сегодня в маркетинге и в мошеннических колл-центрах, при организации цветных революций, для возгонки индуцированного массового психоза, атомизации социума и создания «общества-роя» с его дичайшим отличительными феноменами - диктатурой «виктим-наци» и культурой отмены.    

У тебя нет шанса быть довольным в жизни хоть чем-то, потому что выбирать предлагается из разных сортов пустоты. 

Выход из кажущейся безнадежной и безвыходной ситуации существует только один.

Самому придумать себе мечту. 

Найти свой личный персональный смысл жизни.

Научиться смотреть на мир своими глазами - а не на себя чужими недобрыми нелюбящими взглядами. 

Самому стать себе истиной в конечной инстанции и... автором увлекательной захватывающей книги о собственной жизни.

Для этого не требуется фан-клуб единомышленников. Для этого не требуется пухлая стопка разрешающих справок от санкционирующих инстанций. Дать себе все разрешения каждый может сам. Даже если кому-то ты покажешься кретин-кретином - ну кретин и кретин. А кто не кретин? Не такой уж кретин, вообще-то, с чего это вдруг кретин? 

В любом случае, даже потерпев неудачу, ты проживешь куда как более интересную жизнь и оставишь потомков чуть менее разочарованными их родословной. 

Дневники, записи, пометки, мемуары, автобиографии, короткие или не короткие рассказы о себе для себя, а то и - почему нет? - не только для себя не только позволяют сохранить в текстах лучшие моменты жизни. 

Письменный текст это единственная возможность разложить перед глазами распадающиеся на атомы кусочки общей картины и увидеть ее всю целиком, вместить в поле восприятия все ветвящиеся корневища причинно-следственных связей, исследовать собственные глубинные мотивации, перекрыть оглушительное щелканье крабьих клешней и найти контраргументы на все демотивирующие доводы, приводимые внутренними и внешними провалами ртов.

Возвращаясь к написанному через какое-то время, не веря своим глазам, обнаруживаешь, что твой собственный текст уже содержит ответы на мучающие тебя вопросы - твой собственный текст учит тебя. 

Перечитывая написанное тобой когда-то, вспоминаешь, что уже однажды преодолел не страшные страхи и разрешил «можное»: твой собственный текст это лучшая, если не единственная работающая психотерапия. 

Написание текста позволяет в разы увеличить объем памяти, это единственный способ развить концептуальное мышление и единственный доказано обладающий эффективностью способ предотвращения дегенеративных процессов в мозге, ведущих к старческому слабоумию.

Написание текста это три в одном: сам себе биограф, сам себе психолог, сам себе лучший наставник.

Я предлагаю своего рода Курсы литературного мастерства, которые так и называются. Я не научу писать тексты - я помогу научиться. Я покажу, как редактировать и структурировать текст, обращу внимание ускользающие из поля зрения детали, укажу на провисшие отвлекающие ответвления и логические лакуны, помогу подобрать верные формулировки. Я не просто исправлю неточности, но и подробно объясню, как все работает.

Я не придумаю мечту, но помогу в ее поисках, и найду слова, мотивирующие отважиться на ее реализацию. Никаких резких движений, ничего радикального и экстремального - только спокойное изучение себя и нащупывание почвы под ногами.

Мне можно написать о не дающей покоя проблеме, пофилософствовать на вечные общечеловеческие темы или прислать рассказ, анонимно или представившись, Вконтакте или в Телеграм по номеру телефона +7 911 407 11 07. Стоимость занятия - как средняя стоимость урока у репетитора или консультации у психолога. 

О том, как прекратить бежать от себя и начать со всех ног бежать к себе - мой художественный текст «Смотритель шлюза». 

Поддержать меня как автора можно переводом на карту Сбербанка по номеру телефона +7 911 407 11 07.

Сделать мир чуть лучше несложно, и каждому самому смотреть на себя в зеркало, зная о себе, что этого не сделал.