Шатун...

- Погоди-ка Всеславович, дай и мне слово молвить. – Тысяцкий был не на шутку встревожен, и в отличии от искушенного жизнью городского посадника, этого совсем не скрывал. – Здравы будите, вольные ватажники! Я тысяцкий града Кутихи, звать меня Ходота Удалой.

- И тебе здравствовать, тысяцкий. – Ватажный староста неглубоко, но с уважением поклонился, впрочем, не вставая из-за стола. – Я староста вольной ватаги Добрята Шатун, со мною дядьки ватажные Судимир Волиборович, Кутерьма, Закром и Ветер. В вашей Кутихе мы проездом, ожидаем здесь свою отставшую полусотню, потом двинемся прямиком в Набиру, к алиранам, их герцог бирюча намедни к нам заслал, трехлетнюю роту с очень щедрой платой обещает, вот мы и снялись с родных мест, лучше уж в алиранских распрях с иноземцами и междоусобицах участвовать, чем со своими архами за серебро рубиться.

- Похвальное желание ваше, вольные ватажники, и весьма достойное, но вести ко мне сегодня поутру очень недобрые и тревожные пришли. Герцог Набирский Фридрих с пятью-шестью тысячами своих воинов и наемников, пересек межу Западного Трехграда и ныне со своим войском стоит в дневном переходе от Коренницы. Откупиться у вольного града от него серебром не выйдет, с герцогом идут слуги Поломанного бога, а они объявили всему Западному Трехграду Великое колесо, жгут храмы Яровита и убивают всех, кто не поползет на коленях к их пришлому богу. Кутиха в большой беде, и нам очень нужна ваша помощь, вольные ватажники. – Городской тысяцкий сказал, как в омут прыгнул, и хозяева торгового града, вместе с подошедшим к столу старшим жрецом Яровита, с надеждой смотрели на странных ватажников.

- Посадник, а из Любицы к вам вести тревожные не доходили? Почему там все спокойно, они ведь и к меже разделительной с алиранами куда как ближе стоят чем Коренница, да и побогаче будет Любица Коренницы, все же она на стрелке Мелисы и Светлой расположена, и речная пристань там торговая да великая. – Судимир Волиборович подобрался, как пард перед прыжком, безразличный прежде взгляд его, стал острым и колючим.

- Да вроде тихо все там… Вчера от них обоз большой купеческий пришел, на сотню человек без малого, за плату хорошую в городском детинце попросились разместиться. – Задумчиво протянул посадник Честемир Всеславович.

- В городском детинце говоришь. Ну-ну... Так Кутерьма, хорош тебе уже брюхо свое набивать, седлай коня, и птицей лети в Любицу. Заводных лошадей с собой не бери, двигай быстро, но скрытно, в пути скачи с опаской, а на месте тем паче будь осторожней. Как в Любице все разведаешь, навстречу нашей вольной ватаге езжай, поторопи их, как сможешь, с ними и воротишься. Коли встретишь по пути еще какие вольные ватаги, нанимай их от имени вольного града Кутихи, не раздумывая. – Добрята Шатун хлопнул парня по плечу, и развернувшись к Ходоте, хмуро сказал:

- Это в корне меняет все дело, тысяцкий, против своих архов мы биться не станем, и потому рассмотрим ваше предложение о найме. Скажи-ка мне по правде, Ходота, сколько умелых воинов сейчас в вашей Кутихе?

- Я думаю, что всего пятеро, мой стольник. Вы и Ваша свита! - Посадник аж рот приоткрыл от изумления, глядя на городского тысяцкого.

- Откуда ты меня знаешь? – Отставив в сторону бокал с крепким стоялым медом, заинтересованно приподнял левую бровь ватажный староста.

- Имел честь служить под Вашим началом три года тому назад в Весеннюю войну с бродниками и участвовал в трехдневной битве при Кореннице. – Тут тысяцкий Кутихи, к удивлению так и не прикрывшего рот городского посадника и всех присутствующих, прижал правую руку к сердцу, и низко поклонился ватажному старосте.

- Ты хотел сказать в бойне у Коренницы, Ходота. - Шатун криво улыбнулся своим невеселым воспоминаниям и тяжело вздохнул. - Не помню я тебя совсем... Судимир, кто это, как ты думаешь?

- Скорее всего, он из пешего сводного ополчения трех вольных градов Западного Трехграда – Коренницы, Кутихи и Любицы. – Судимир Волиборович, седой, худощавый, с коротко стриженной бородой и усами на тирренский манер, холеными руками, и цепкими, внимательными глазами, был похож на имперского дьяка или подьячего. Большой золотой перстень с оттиском головы ястреба, указывал на то, что человеком он был знатным и непростым.

- Их сводный полк, удерживая овраг, прикрывал в той битве наш правый фланг. Они хорошо бились Шатун, сказать дурного про ополченцев нечего, позиции до твоего приказа не оставили и оборонялись полных три дня, пока мы вырезали гвардию каганских багатуров и таранскую дикую конницу. Потери у них были тяжкие, после битвы от тридцати пяти сотен ополченцев в живых осталось не больше двухсот пятидесяти воинов. – Еще раз внимательно оглядев городского тысяцкого, закончил свой отчет Судимир.

- Двести тридцать четыре воина выжили, и все подранки разной тяжести, если позволите дополнить, Ваша милость. – Тысяцкий с благодарностью коротко кивнул седому ватажнику, безошибочно угадав в нем знатного боярина. Несмотря на ноющую боль от тех воспоминаний, заслуженная похвала грела душу ветерана.

- Кем же ты был при Кореннице? Почему мы не встречались на совете перед битвой? – Добрята уже совсем по-дружески обращался к тысяцкому Кутихи, плеснув тому крепкого меда из стоящего на столе кувшина, в чистый бокал, поднесенный к их столу из уважения к хозяевам торгового града самим корчмарем Башилой, а не разбитной девкой-разносчицей.

- В начале битвы я был всего лишь полтинником, под рукой держал полусотню лучших воинов Западного Трехграда – ударный резерв в построении нашего сводного полка. Мы усиливали самые сложные и уязвимые места для обороны, а по ночам делали вылазки в стан бродников. На полдень второго дня, как последний оставшийся в живых командир, я стал тысяцким всего сводного полка, точнее того, что от него к тому времени оставалось. – Встретившись взглядом с имперским оберегом, Ходота зачем-то торопливо добавил:

 – За три дня битвы я получил пять легких ранений, мой стольник.

- Не зови меня впредь стольником, Империя архов давно уже пала. Мы с соратниками теперь просто вольные ватажники, и потому, обращаясь ко мне, называй меня или ватажным старостой, или по прозвищу – Шатун, или по имени - Добрята. Это ясно?

- Мне все ясно, мой стольник! – С готовностью отчеканил тысяцкий Кутихи Ходота Удалой...

Молот Сварога. Том 1. Изгои https://author.today/work/446909