"Трудно быть богом" Монолог Дона Руматы

Вот подумал, был бы я сценаристом, или даже режиссёром, и нужно было написать монолог Дона Руматы. А так как я читаю многих интересных людей, то сложилось у меня вот такое видение. Имеет ли оно отношение к Аркадию и Борису Стругацким? Скорее да, чем нет. Не уверен, что Мэтры похвалили бы меня за этот монолог. Но как есть...

*** 

…Эх, господа, господа… (пьёт вино, ставит кубок на стол).

Я вот что скажу. Город и Крепость — одно и то же дерьмо, только упакованное по-разному. В Арканаре у нас Город — шумный, вонючий базар, ремесленники, студенты, которые думают, что знают больше, чем их учителя. Улицы полны сплетен и грязи, но тут, по крайней мере, дышать можно. А Крепость — строгий порядок. Бараки, устав, хлеб в миске каждый день. И всё равно крестьянин платит. Всегда платит.

Я видел, как они бегут — туда-сюда. Из города в крепость — за порядком, из крепости в город — за воздухом. А потом всё идёт по кругу, и каменные стены становятся просто достопримечательностью для тех же самых горожан. Вон, барон Пампа недавно целое кладбище бывших "крепостных" превратил в доходный музей. Туристы платят, он счастлив. Мёртвые — молчат.

Когда-то ко мне приходили рабочие с Речного завода. "Дон Румата, говорят, поднимайся с нами против хозяев!". А я им: "Да хоть убейте их — завтра придут новые. Гладкие юнцы с белыми руками, те, что сейчас трутся в передних у дон Рэбы или у того же дона Талигаса. И что изменится? Вы просто смените цепи". Но кто хочет слушать? Они пошли — и сгинули. А я остался. Не герой — живой.

(с усмешкой, наливает снова)

Я был когда-то молод, даже читал Че Гевару, смешно вспомнить. И всюду — крестьяне. На бумаге они — народ, сила, опора революции. В жизни — они просто пашут землю. И у них мудрость в крови: какая разница, кому платить? Своей дружине или чужой юрисдикции? И тем, и другим. Одни берут мечом, другие — песнями. Вон, Рэба поёт про порядок и веру. Князёк Удо поёт про честь и старую крепость. А голодранцы со дна вспоминают "славу предков" и требуют себе пайку. И что? Крестьянин даёт всем. Потому что хочет жить. Потому что в конце концов всё это — просто разные способы отобрать у него хлеб. И смешно, и страшно… Люди бастуют не потому, что их грабят, а потому, что грабят не они. Никто не хочет свободы, господа. Все хотят трона.

(затягивает паузу, смотрит в зал)

А крестьяне… крестьяне всех нас переживут. Всегда. Они переживут Рэбу, Талигаса, герцога, всех баронов и меня тоже. Они будут рожать детей и копать землю, пока мы тут спорим, чей трон лучше.

(с горечью)

Знаете, зачем человеку алмаз? Можно ведь в музей сходить, полюбоваться. Но нет. Ему нужно сунуть его другому под нос: "Смотри, у меня есть, а у тебя нет". Вот на этом и стоит вся цивилизация Арканара. На унижении ближнего. И не надо врать себе обратное. Так что не ищите освобождения. В Арканаре не воюют за свободу. В Арканаре всегда воюют за трон.

(выпивает до дна, резко ставит кубок на стол)

А ещё меня постоянно спрашивают: "Дон Румата, а где же вы были, когда город горел? Когда пытали наших братьев? Когда казнили студентов?" А где я был? Я был здесь. Я был в Доме дона Талигаса, я был в кабинете дона Рэбы, я говорил с ними. И что? А ничего. Они думают, что это они меня используют, а я думаю, что это я их использую. Но в итоге — никто никого не использует. Мы просто сидим в одной лодке, а вокруг бушует море. И все думают, что они капитаны.

Один мечтает о рыцарском братстве, другой — о праведной власти, третий — о новом мире. Глупцы. Какой новый мир? Когда человек рождается, он уже несёт в себе старый. Тот, где нужно толкаться локтями, чтобы получить свой кусок хлеба. Тот, где нужно орать громче, чтобы тебя услышали. Тот, где нужно бить сильнее, чтобы не получить по голове самому. Вот и весь новый мир. Он всегда будет старым.

Поэтому, господа, бросьте свои идеалы. Они годятся только для того, чтобы красиво умирать. А чтобы жить, нужно другое. Нужно быть, как этот камень (Румата прикасается к мраморному краю стола). Молчаливым, твёрдым, холодным. Можно быть частью города, можно быть частью крепости, но никогда не будьте их хозяевами. Хозяев всегда свергают. Всегда...

(Снова смотрит на собеседников, и в его глазах появляется невыразимая усталость)

А этот мир… он не плохой и не хороший. Он просто… какой есть. И его не изменить. Можно только притворяться. Делать вид, что ты борешься за справедливость, хотя на самом деле просто пытаешься выжить. Делать вид, что ты выше этого. А ты не выше. Никто из нас не выше.

(Замирает на мгновение, взгляд его становится пустым, устремлённым куда-то вдаль)

Иногда я смотрю на небо. На эти тысячи звёзд. И думаю: а может, они там, наверху, тоже смотрят на нас и думают: "Какие же они там, внизу, все одинаковые…" И так же, как и мы, смеются. Или плачут. Я не знаю. Но если бы они были богами, они бы тоже просто смотрели. Потому что помочь — нельзя. Никому.

(Румата поднимает кубок, смотрит на него, как будто видит в нём своё отражение)

Поэтому я и пью. За тех, кто живёт. За тех, кто не борется. За тех, кто просто пашет свою землю. Потому что они — единственные, кто честен. Они знают, что главное — это хлеб. А всё остальное — это просто шум. Пустой. И никто нас не спасёт. Никто...