Субботние покатушки

А на следующий день они полным вчерашним составом сели на коней и отправились за сто миль в гарнизон, погонять молодых пехотинцев. В свободное от службы время это было сродни развлечению у конницы — себя показать перед молодыми солдатиками, блеснуть новой формой и дорогой экипировкой — при её наличии, конечно же. Но больше их занимала сама дорога, эта гонка с товарищами по граниту дорог на свежеподкованных лошадях, когда летишь, становясь одним целым с конём, доводишь животное до исступления и, наконец, сбавляешь скорость, а затем и вовсе объявляешь привал.

Привал — это когда разводится костерок, на него водружается котёл и варится незамысловатая похлёбка из того, что набрали в седельные сумки, непременно под звон гитары. Гитару, конечно же, никто с собой не берёт, её все забывают захватить, но так или иначе магическим образом она всегда находится и кочует от одного умельца к другому, дойдя, наконец, до полкового песняра и виртуоза, который заводит умеренно разнузданные частые куплеты. Тогда уж все собираются в кружок и слушают и ухмыляются, а похлёбка выкипает и шипит разбуженной змеёй по углям костра, пока кто-нибудь не опомнится и не снимет злополучный котелок.

Потом непременно выяснится, что ни у кого нет ложек, кроме пары-тройки умников, у которых их тут же отберут из солидарности. И все примутся опустошать котёл кто чем горазд: хоть голыми руками, обжигаясь, хоть плоскими палками или куском коры, хоть тыльной стороной ремня. А потом непременно отправятся мыть руки у ручья или реки, или другого водоёма, у которого оставили лошадей, и один обрызгает другого, возможно даже не намеренно, и тот другой, конечно, третьего. Поднимется переполох, в который рано или поздно вовлекутся все, и кое-кого искупают целиком, чтоб неповадно было брызгаться, хотя он не будет иметь к этому безобразию ни малейшего отношения; а кто-то прыгнет в воду сам, предусмотрительно сбросив лишнюю одежду, которая, впрочем, прилетит вслед за ним: искупавшийся почём зря сам швырнёт её от обиды. Сухим из этой истории не выйдет никто. И все потушат костёр, разметают уголья, рассядутся по коням, уповая на горячий летний воздух и ветер в лицо, которые вмиг высушат волосы и платье — и вот, когда все уже, наконец, просохнут, даже самые щеголеватые и длинноволосые, пойдёт дождь: причём не просто так какой-нибудь дождишко, а самый настоящий крупный ливень.

Неизвестно, почему так происходит всегда — возможно, у природы есть свои традиции, что рука об руку идут с традициями человеческими, но именно так всё и случилось в тот памятный день.