Мысли в слух

На практике же всё оказалось гораздо веселее. Для начала нужно было замесить глину. Я создал рядом с собой целую дымящуюся лужу чистой воды и гору сухой, рыжей глины. Приступил к замешиванию. Это был медитативный и одновременно крайне грязный процесс. Я мял, месил, подливал воды, снова месил, пытаясь добиться однородной, пластичной массы, удобной для лепки.

Блин, уже через пять минут я был с ног до головы измазан в липкой, холодной грязи. Со стороны, наверное, это зрелище было сюрреалистичным: посреди идеального песчаного пляжа одна подвижная куча глины (это я) пытается смешаться с другой, статичной кучей глины.

Обнаружилась первая странность: глина на солнце, вне моих рук, моментально засыхала и покрывалась твёрдой коркой. А вот та масса, с которой я работал, наоборот, постоянно расползалась, теряла форму и наотрез отказывалась принимать хоть сколько-нибудь осмысленные очертания. Это было похоже на попытку слепить снежную бабу в плюсовую температуру.

Сквозь зубы ругаясь, я всё-таки смог сформировать некий каркас. Называть это телом девушки мог только человек с очень богатой фантазией. Это было нечто, напоминающее то ли творение сюрреалиста, то ли образец абстрактного экспрессионизма. Кривое, асимметричное, с непонятными выступами там, где должны быть впадины, и наоборот. Из своей жизненной ипостаси я помню одно такое творение  скульптура Урса Фишера «Большая глина №4» на Болотной набережной.

- Да нелёгкая это работа - из глины лепить хоть кого-то, - выдохнул я, отлепляя от пальца длинный слизистый комок. - Но что поделаешь, нужно так нужно.