В августе, когда лето уходит...

Лето уходит не хлопнув дверью, а как будто съезжает к краю поля: сначала блекнет трава, потом остывают вечера, а под утро выползает туман словно осторожная кошка. В деревне тишина в такие дни звенит так, будто в воздухе натянута тонкая струна. Смородина донашивает кислую рубашку, одуванчики давно сдались ветру, и где-то вдалеке уже собираются на свой ежегодный совет журавли.

Каждый год это повторяется, но именно этим летом я заметил, что уход - не противоположность началу. Лето, оказывается, уходит, чтобы в пустом проеме проступил контур дороги. Я долго откладывал - как откладывают важную починку на объекте: то кабель не привезли, то погодное окно узкое, то «еще чуть-чуть, и само рассосется». Но слова не прокладываются сами, сквозь них не пробежит ток, если их не соединить. И я взял тетрадь, открыл чистую страницу и понял, что начинаю путь писателя.

Смешно, но первое, что я ощутил, - знакомое для моей работы низкое напряжение: не удар молнии, не фанфары, а тихий ток, от которого загорается маленькая лампочка. Я много лет работаю с системами, где главное - чтобы никто ничего не заметил: цивилизованная тишина сигнализации, безошибочность доступа, внятность связи. Писательство похоже: если всё сделано правильно, читатель не видит швов. Он проходит сквозь текст - как сквозь темный подъезд, где свет включается вовремя. И всё же разница огромна: в словах приходится признать неидеальность не как сбой, а как природу движения.

Уходящее лето научило меня ритму. Днем солнце уверяет, что времени бесконечно, а к вечеру воздух начинает тихо понуждать к решению. Это и есть график, который не заносишь в таблицу: не «с 9 до 18», а «пока теплый ветер не сменился резкостью северного». Я пробовал писать утром, когда туман еще не распался на капли; пробовал ночью, когда слышно, гудит фонарь за окном, неся в мир свет. В какой-то момент понял: писатель — это не тот, кто ждет удобного часа, а тот, кто умеет признать любой час пригодным.

Я думал, что начало будет похожим на заявление о намерениях: громким, обязывающим, прозрачным на всех уровнях. А вышло как в хорошей настройке: само событие - всего одна строчка в ворде, но за ней - целая архитектура. В моем лете этой архитектурой стали три простых вещи. Первая: допуск к несовершенству. Позволить первой странице быть неумелой. Как в инженерии - протянуть временную линию, понимая, что потом переделаешь. Вторая: привычка возвращаться. Не ждать вдохновения как поставки редкой детали, а каждый день открывать документ и видеть в нем не провал, а фронт работ. Третья: выбор масштаба. Не пытаться сразу построить небоскреб, а закрутить один болт — один абзац, одну сцену, один честный образ.

Есть и страх - он честный. В тридцать лет легко услышать внутри голос: «Слишком поздно», «слишком занято», «слишком бытово». Но если приглядеться, это не приговор, а спецификация рисков. Всё по‑взрослому: ограничения по времени, ресурсу, вниманию. И всё по‑честному: принять, что путь писателя — это не смена таблички на двери, а настройка своего дыхания под фразу, своего дня - под абзац, своей жизни - под работу, которую никто не просил, но без которой тебе холодно.

Я оглядываюсь на дороги, которые привели сюда. На кабели, протянутые по пустым площадкам. На этажерки серверных, где гудит невидимая работа. На книги, что пережили мои переезды, дачи, ремонты. На университет, куда я смотрю как на северную звезду: не обязательно идти прямо сейчас, но хорошо знать направление. На летний вечер, в который, отложив очередной чертеж, я наконец сдался - и выслушал свой собственный текст.

Лето уходит. Оно забирает с собой смех во дворе до полуночи, легкие рубашки, редкий запах сена, привкус дыма в волосах. Но оставляет метки - как я оставляю их на полях: «вернуться», «уточнить», «переписать». И я знаю: вернется не лето - вернусь я. Уже другой. С несколькими главами, с несколькими ошибками, с несколькими честными признаниями, которые не стыдно подписать своим именем.

Если осень - всегда про учет, про сбор урожая, про строки в ведомости, то мне хочется, чтобы этой осенью в моих ведомостях появился новый раздел: «написано». Не «мечталось», не «думалось», не «обсуждалось», а именно «написано». Пусть немного, пусть с огрехами, но своим почерком, туда, где можно вернуться, когда стынут руки.

Лето уходит. А я остаюсь — и начинаю.