Восстановить справедливость

Когда речь заходит о Волконском, вспоминается пожилой военный в облике Олега Стриженова из фильма «Звезда пленительного счастья», картины романтической и сентиментальной; актер в то время приближался к пятидесятилетию, грим же старил его еще сильнее, особливо в общих сценах с юной дочерью Сергея Бондарчука. 

Между тем тридцатишестилетний князь (а тридцать шесть - возраст отнюдь не старческий, согласитесь) был осанист, хорош собой и ласков в обращении. 

Вот так он выглядел за год до сватовства. 

Этот парадный портрет выполнен Джорджем Доу в 1823 году в числе прочих, предназначавшихся для военной галереи в Зимнем дворце. Детище Александра, галерея задумывалась в память героев войны 1812 года, по примеру английской, где работал тот же Дж. Доу. Однако Виндзор удовольствовался тремя десятками портретов, замысел же русского императора был грандиозен. 322 изображения выполнили Доу и его помощники; из будущих декабристов только «мсье Серж» был удостоен подобной чести.

Доу работал семь лет. Военная галерея Зимнего дворца с помпой и шиком открылась 25 декабря 1826 года, в день, который со времен Отечественной войны стал ежегодным праздником в память изгнания Наполеона из России. Присутствовал двор, ветераны военных действий, зарубежные, как сейчас сказали бы, делегации; торжественным маршем прошел петербургский гарнизон, маршировали солдаты из числа награжденных медалями, - однако на стенах не хватало одной картины. Портрет государственного преступника Волконского новый царь распорядился не вешать. Восемьдесят лет полотно пролежало в запасниках Зимнего дворца, пока последний император всея Руси не восстановил справедливость.

Пушкин любил галерею:

«Нередко медленно меж ими я брожу,

И на знакомые их образы гляжу… 

…Покрытых славою чудесного похода

И вечной памятью двенадцатого года…»

Задумчивый Пушкин… ах, сотни глаз смотрели на него с холстов… Невероятно, но портрет Сергея Волконского в 1903 году поместили рядом с изображением Барклая-де-Толли, возле которого поэт останавливался чаще всего и которому посвятил «Полководца», где были и такие строки:

«О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!

Жрецы минутного, поклонники успеха!

Как часто мимо вас проходит человек,

Над кем ругается слепой и буйный век,

Но чей высокий лик в грядущем поколенье

Поэта приведет в восторг и в умиленье…»

Бывают странные сближенья.

Известный рисунок самого Пушкина изображает Волконского, каким запомнил его поэт. 

К 1828 году (а набросок выполнен на черновиках «Полтавы») князь Сергей, погребенный в «Сибири хладной пустыне», для всего мира умер. Чуть выше еще один портрет – Н.Н. Раевского-младшего; в то тяжелое для драгоценной Пушкину семьи скончался двухлетний сынишка Волконского, оставленный у родни. Его дед, старый генерал, попросил у поэта эпитафию для могилы. И в эти дни помянул поэт не молодую мать, а ее брата, самого близкого ему из Раевских, и мужа, над головой которого начертал короткую фразу - как начало стиха: 

«Когда б ты прежде знал?..»

…Когда б ты прежде знал, что, будучи на вершине мира, упадешь на самое дно

…Когда б ты прежде знал, что погибнешь для всех, кто тебя любил когда-то

…Когда б ты прежде знал, что жене твоей уготовлены снега Сибири

…Когда б ты прежде знал, что первенец, виденный тобою единожды, умрет вдали, и ты не сможешь даже кинуть горсть земли на его могилу

…Когда б ты прежде знал,

ты бы решился?..

Он знал.

«Александр Сергеевич всегда восхищался подвигом, в котором жизнь ставилась, как он выражался, на карту; он с особенным вниманием слушал рассказы о военных эпизодах: лицо его краснело и изображало жадность узнать какой-либо особенный случай самопожертвования; глаза его блистали и вдруг часто он задумывался…»

Сам Пушкин не ведал, что каторга маячила безбожно близко. Нет, он осознавал, ведь было время, когда он жадно повторял за «буйными»: «Элефтерия!», - о, как расстроился Александр Сергеевич, когда в успокоение генерала Раевского Орлов с Давыдовым «основали» в Каменке тайное общество и тут же его «распустили», обратив заседание в шутку. 

«Я никогда не был так несчастлив, как теперь…»

На глазах его стояли слезы.

Спустя три года Волконский, имея поручение принять поэта в Южное общество, сжалился над ним и промолчал. Пушкин так никогда и не узнал об этом. 

Сын Волконского вспоминал, что Сергей Григорьевич не раз говорил:

«Как мне решиться было на это, когда ему могла угрожать плаха, а теперь, что его убили, я жалею об этом. Он был бы жив, и в Сибири его поэзия стала бы на новый путь...»

Князь Сергей уехал, их пути разошлись. Позже он прислал в Михайловское сообщение о своей помолвке, а в 1828 году Пушкин писал на черновиках «Полтавы»: когда б ты знал?..

Отличный рисовальщик Пушкин одним штрихом умел выделить главное, его набросок напоминает работу П.Ф. Соколова 

и прелестную миниатюру парижских времен Ж.Б. Изабе, которую сестра Волконского, Софья Григорьевна, ценила за яркую схожесть с натурой.

Декабриста Г.С. Батенькова внешний облик князя Сергея в свое время поразил чрезвычайно:

«Какое прекрасное, благородное, истинно княжеское лицо! Вовек не забуду впечатления, которое он на меня сделал».

Таким его увидела и Маша Раевская.

В чем еще упрекают "старого" князя  - author.today/reader/478594