Нерегулярный блог. Выбранецкая пехота

В романе "На Литовской земле" в боевых действиях участвуют в том числе и выбранецкая, она же лановая, пехота, поэтому стоит разобраться с её историей и устройством.

Постановление ("конституция") о пехоте,  принятое сеймом в 1578 году (январь – начало марта), предписывало  выставление пехоты «по справедливому числу ланов» из городов, местечек и  королевских сел, расположенных «в Коронe и в государствах наших».  Совершенно очевидно, что термин «Корона» означал только Польшу, как одно  из государств Речи Посполитой, иными словами, не включали Литву. Здесь,  в действовавшем с 1588 года Статуте, выбранцы еще не упоминались.  Постановление было уточнено и одновременно скорректировано универсалом  Стефана Батория от 10 июля 1578 года, который предписывал, чтобы пехота  выставлялась только из королевских сел и из расчета один пехотинец с  двадцати ланов. Отметим, что это было изменение монархом решения сейма. 

Следующее  постановление, касавшееся пехоты, сформированной из зависимого  населения, принял сейм 1590 года. Оно было озаглавлено: Выбранцы (это  первое употребление данного термина в сеймовых документах). В отношении  территориального охвата оно расширило формулировку 1578 года, так как  предписывало, чтобы выбранцы происходили «изо всех государств и земель  Речи Посполитой». Оно изменило принципы набора, поскольку за его основу  теперь признавалось не число ланов, а число крестьян. Отныне каждый  двадцатый должен был становиться выбранцем, а его обязанности перед  державцем (арендодатель или землевладелец) следовало разделить между  остальными девятнадцатью крестьянами. Сам выбранeц не мог отказаться от  этой «функции», так как ротмистру (который собирал выбранцев в роту)  угрожали, что если он согласится на замену кого-либо, то должен  заплатить державцу денежный штраф. Это же указывает на то, что выделение  выбранца, так же как и разделение населения на двадцатиперсонные группы  выбранцев, должно было быть чем-то постоянным. Следовательно,  выбранeцкая служба должна была переходить по наследству. 

Постановление,  которое напрямую было адресованное Литве: «О выбранцах Великого  Княжества Литовского», было принято в 1595 году. Где вновь был принят  принцип набора в зависимости от размера владений. С каждых двадцати  волок пахотной земли следовало выставить одного [выбранца]. Обязанности,  связанные с выбранeцкой волокой, должны были быть распределены между  пользователями оставшихся девятнадцати. На полях можно заметить, что  заседавший в 1601 году Виленский сеймик предложил, чтобы выбранцев  выставляли по одному с десяти волок, но это осталось в сфере проектов. 

Сейм  1598 года, ссылаясь на положения «ординации короля [...] Стефана и  конституции anni 1590 [года 1590]», предписал, чтобы в Литве выбранцы  были раз в год переписываемы старостами и державцами королевщин  (королевских владений). Ординация – это июльский универсал Стефана  Батория, в котором, среди прочего, говорилось об обучении выбранцев.  Конституция же не упоминала о составлении списков. Неизвестно, однако,  чтобы постановление 1598 года вообще было исполнено. Основой  набора были люстрации и инструктажи, в которых перечислялись крестьяне и  их повинности.

«Выбранцы Великого Княжества Литовского»  упоминались сеймовые постановления 1578, 1590, 1595 и 1598 годов.  Следует еще раз напомнить, что первое говорило о наборе из королевских  сел и городов, остальные – из сел и иногда на основе числа волок, иногда  крестьян. 

Еще учреждая институт выбранцев,  не определили, кто должен был их созывать. В результате иногда это  делал сейм, точнее, объявлял о созыве, а решение принимал король. Так  было в 1595, 1628 (условно), а так же при условии, что если бы началась  война с Москвой, в 1632 году (обычный сейм). Только в 1620 году сейм  определил непреложный срок, к которому они должны были быть отправлены  державцами. Иногда решал король, как в 1612 году, хотя приказ Сигизмунда  III о выставлении выбранцев из Брестского староства, вызвал сомнения у  старосты Иеронима Ходкевича, имел ли Король право его издавать. Он  спрашивал литовского канцлера Льва Сапегу, исполнять ли его: «ибо об  этом никакой конституции нет». Ответ неизвестен. 

 Открытым вопросом были  полномочия арендодателей (державцев). Примером может быть 1625 год,  когда не было сеймовой резолюции, объявлявшей о призыве выбранцев.  Король не выдал листов приповедных (наборных грамот) польному гетману  Криштофу Радзивиллу. Тот же, как староста пошервинский и сейвейский,  приказал крестьянам выбирать между отправкой людей и откупом. В 1627  году жемайтские землевладельцы, когда прибыл ротмистр, который должен  был набирать выбранцев, решили, не спрашивая крестьян, дать по два  побора (сбора). На собранные деньги тот же ротмистр должен был нанять  хоругвь пехоты. Наконец, случалось, что выбранцев вообще не выставляли  или отзывали из района боевых действий. В 1628 году король упрекал Льва  Сапегу – великого гетмана и одновременно владельца брестской и  могилевской экономий – что он не послал выбранцев в лагерь, что привело к  тому, что и другие землевладцы начали отзывать выбранцев присланных из  их имений. Поэтому он приказал их вернуть, «желаем же... чтобы Милость  Ваша брестской и могилевской экономий выбранцами [войско] [...]  поддержал». Можно добавить, что гетман тогда не находился в лагере, а  войсками командовал смоленский воевода Александр Госевский. Во всяком  случае, об эффектах приказа короля ничего не известно, что позволяет  предположить, что их не было. 

 Способ набора выбранцев,  но только коронных (польских), был описан сеймом в 1616 году. Его  конституция «О выбранцах коронных» не была принята Великим Княжеством. 

Согласно  постановлению, ротмистры должны были получать от короля листы  приповедные и универсалы к державцам. Первые определяли, среди прочего,  сколько выбранцев должна насчитывать хоругвь, вторые приказывали  державцам их выдать. Затем ротмистры или их поручики должны были в  гродском суде (управe) уведомить о формировании хоругви. Они должны были  «учинить (сделать) манифестацию». Только тогда они могли обратиться к  державцам(землевладельцам) и подать каждому универсал, «рекогницию», то  есть, в данном случае, информацию о количестве людей, которых они должны  забрать. 

В случае отказа выдать выбранцев, ротмистр  должен был подать протестацию в гродский суд. Оттуда ее передавали  инстигатору, то есть коронному прокурору, который должен был привлечь  державца к королевскому суду. Однако не было указано, к какому именно и  когда. Если ротмистр увольнял (отпускал) кого-либо из выбранцев, он  должен был быть судим гетманом и наказан смертью. 

 О  Литве известно, что королем выдавались листы приповедные, среди них  листы с окошечком (окном), то есть с оставленным местом для вписывания  фамилии ротмистра. Известен недатированный такой лист, вероятно с конца  второго или из третьего десятилетия XVII века, который перечисляет  одиннадцать выбранeцких отрядов, невписанных фамилий в нём 3/4. 

Листы  с фамилией ротмистра король посылал гетману или адресату акта, листы с  окошечком только гетману. Одновременно, с передачей листов, король или  гетман уведомляли об этом подскарбия земского. 

В листе  иногда указывались конкретные имения, в которых должна была  формироваться хоругвь. Другой вопрос, что по крайней мере в 1621 году, и  нет оснований полагать, что он был исключением, это делалось без учета  размеров имений. «В один лист приповедный вписано по несколько поветов».  В результате одни ротмистры могли иметь избыток людей, другие –  недостаток. Иногда выбор района набора оставляли гетману или ротмистру  на усмотрение. На это указывает лист приповедный 1626 года, в котором  было записано, что выбранцы должны происходить из «староств, держав и  тивунств в Великом Княжестве Литовском и Жемайтии лежащих». О хаосе,  который создавало это решение, нет нужды писать. 

  Неясно, кто нес расходы по формированию хоругвей. В 1617 году напрямую  казна, но она должна была взыскать деньги с державцев. Подскарбий  Шилянский дал ротмистрам мушкеты, порох, свинец на пули, сукно на  одежду. Затем же он объявлял о расчете с державцами, чтобы с них «за все  эти потребности выбранцам данные [...] деньги реквизировать». Отдельным  вопросом является то, что когда из Виленского цейхгауза выдали двести  мушкетов ротмистру роты шавельских выбранцев Криштофу Чаславскому, то не  хватило уже для выбранцев упитских ротмистра Вержинского. В то же время  в 1622 году жемайтский староста Ярош Волович писал, что подскарбий  должен «по обычаю» передать ротмистру барву, то есть сукно на одежду или  деньги на его покупку, деньги на знамя, барабан. В случае знамени это  означает, что оно делалось на заказ. 

 Время формирования  хоругвей Криштоф Радзивилл оценивал в мае 1621 года как минимум в  двенадцать недель. Как можно предположить, он считал это время от  передачи листа ротмистру до момента прибытия отряда в лагерь. В пути  выбранцам полагался ночлег в королевских и духовных имениях. Упомянутая  конституция сейма 1616 года оговаривала, что в частных имениях имеют  право на один [ночлег]. Кроме того, она запрещала взимание станции, то  есть продовольствия. Последнее было для выбранцев серьезным бременем,  так как они должны были кормиться своими запасами полгода с начала  службы. А она засчитывалась только с пописа (смотра), который проводили  после прихода в лагерь, то есть, как упоминалось, через квартал (три  месяца) от начала наборов. 

 Организация хоругви была  такой же, как у польской пехоты. Во главе хоругви стояли ротмистр и  поручик. Во главе десятка – десятник. Кроме того, в листах приповедных  упоминались хорунжие и добоши (барабанщики). 

 В случае  ротмистров конституция сейма 1619 года, правда, адресованная только  Коронe, предписывала, чтобы ими были «оседлые шляхтичи», то есть имевшие  имения. То, что известно о литовских, указывает, что ими бывали люди,  выходившие из окружения и слуг гетмана. Например, на связь, ротмистр  Анджея Скробовича с гетманом Криштофом Радзивиллом указывает тот факт,  что в середине 1620-х годов, биржанским старостой был Криштоф Скробович.  Княжеским слугой был Валериан Войдат, которого гетман посылал на сейм и  к королю, чтобы он представлял его требования и войска, связанные с  ситуацией в Ливонии. Чаславские – это оседлая шляхта из Смоленского  воеводства (Станислав Чаславский был в 1630–1634 годах стражником  смоленским) . Фамилии ротмистров: Снарского и Вильчка, упоминает в  гербовнике середины XVII в. Войцех Виюк Коялович. Их состояние владений  неизвестно. В то же время известно, что ни один из них не занимал  сенаторской или дигнитарской (высокой чиновничьей) должности. 

 Ротмистр имел полную власть, включая право смертной казни. Когда зимой  1622 года часть стоявших выбранцов в замке Кокенгаузен дезертировала, то  после поимки беглецов ротмистр Ян Укольский, когда «между ними нашелся  десятник... приказал той же пехоте [его] расстрелять». Но по просьбе  солдат он уступил настолько, что окончательное решение оставил гетману. 

 Десятники происходили из среды выбранцев. Отряд, как упоминалось, имел, а по крайней мере должен был иметь, знамя и барабан. 

Вооружение,  к наличию которого обязывал выбранца лист приповедный 1626 года, – это  ручница, сабля и секирка, «как по обычаю у порядочной пехоты». Несколько  иное перечисляет лист 1628 года: ручницу, саблю, ладовницу, а также, не  уточняя количества: порох, пули, свинец. В 1633 году Владислав IV  поручил Ярошу Воловичу, чтобы "для выигрыша времени" отправить выбранцев  из жемайтских имений без оружия, но снабженных инструментами. «Чтобы  каждый из них имел лопату, мотыгу, топор [...] а десяток – одну, две  тачки, одну пилу, два бурава и два долота с собой». 

Подобным  же образом он поступил, выдавая листы приповедные в 1635 году. Согласно  им выбранeц должен был иметь из оружия саблю, а из инструментов –  лопату, топор, каждый второй – мотыгу, каждых десяток – две тачки, пилу,  два бурава и столько же долот. 

 Долгое время сеймы  обходили вопрос продовольствия и жалованья. Только в 1616 году сейм  постановил, что выбранцам коронным (польским) следует по истечении  полугода службы платить по полтине грошей, то есть по два злотых, в  месяц. Для сравнения можно указать, что жалованье польской пехоты  составляло пять злотых. В Литве еще несколько лет об этом было тихо. В  1621 году литовские сенаторы писали королю, что выбранцам назначили  жалованье, но только на месяц. Поэтому они просили изменить это решение.  Это, впрочем, указывает, что назначение произошло в момент призыва  выбранцев и вероятно на дорогу к замкам, гарнизоны которых они должны  были составить. Во всяком случае, ближайшие месяцы положение литовской  выбранецкой пехоты не изменило, о чем свидетельствуют слова ротмистра  Криштофа Чаславского, что два злотых, которые его люди получили, они  проели еще в лагере. Следует, однако, заметить, что ротмистр, вероятно,  имел в виду покупку продовольствия. В лагерь ведь выбранцы пришли 29  сентября, а уже 2 октября 1621 года гетман отправил их в Румборк. 

 Достоверное известие об изменении положения известно только в 1628  году, когда в листе приповедном было записано, что по отслужении  полугода выбранцы будут получать по два злотых ежемесячно. Сигизмунд  III, выдавая листы, приказал, однако, подскарбию земскому литовскому  считать те полгода с момента прихода в замок. «Каждый [...] от прихода в  замок полгода на своем коште служить должен». Вероятно, он предполагал,  что выбранцы будут отправлены сразу, а ограничения в провизии должно  было ускорить марш. В действительности, раз неизвестно о праве выбранцев  на получение в пути продовольствия, сомневаться нужно и в том, чтобы  они могли иметь с собой его полугодовой запас, это справедливое в  замысле предписание Короля усиливало грабежи и дезертирство. 

 Первое достоверное известие о призыве литовских выбранцев происходит из  1612 года. Тогда они должны были принять участие в походе на Москву. В  Ливонии они появились в 1617 году. В списках упомянуты шавельские  выбранцы, ротмистрами которых были Криштоф Чаславский и Ян Укольский  (первые стояли в Румборке, вторые в Кокенгаузене), а также упитские под  командованием Вержинского. Неизвестно, сколько их было. Согласно  известным листам приповедным должно было быть около трехсот. Из  информации казначея Шилянского известно, что ротмистр Вержинский, хотя  имел лист на набор 100 выбранцев, набрал 70. По мнению чиновника, и  Криштоф Чаславский не достиг номинального числа в 200 выбранцев. В  списках, однако, упоминается 250 под командой Криштофа Чаславского и 100  Яна Укольского. Следовательно, либо чиновник ошибался, либо ротмистрам  удалось на время пописа «одолжить» людей, чтобы показать максимальный  состав отрядов. 

Выбранцев  обычно призывали для обороны замков, расположенных в Ливонии и на  московской границе. В 1621 году король, посылая Криштофу Радзивиллу  листы на набор шавельских и брестских выбранцев, не только приказывал,  чтобы они заняли замки, но и указывал какие: Динамюндский и Рижский.  Другое дело, что прежде чем выбранцы прибыли, Динамюнде и Рига уже были  осаждены шведами. Обычно, однако, только в замках выбранцев обучали  обращению с оружием. Возможно, впрочем, что с успехом, на что указывает  намерение включить летом 1622 года стоявших в Румборке брестейских  выбранцев в наемную драгунскую хоругвь. Сам Криштоф Радзивилл хотел  превратить выбранцев в «копачей», задачей которых было бы насыпание  шанцев и строительство всякого рода полевых укреплений. Как он писал в  1618 году, их следовало использовать как вспомогательные отряды "для  поднятия пушек, для копания шанцев и других работ". К этому так же  привели упомянутые децизии(указания) Владислава IV 1633 и 1635 годов. 

 Собственно военная деятельность сводилась к несению караульной службы. О  боях трудно говорить, так как замки, которые не модернизировались,  сдавались практически при одном виде неприятеля. Из замков же выбранцы  массово бежали, спасаясь от голода, так как если даже они получали  жалованье, то он был слишком низким, чтобы на него прожить. В 1622 году  Валериан Войдат подсчитывал, что только на жито, соль и сало нужно пять  злотых. «Выдавая слуге на месяц пур (около 16 кг) жита(рожь), кладу его  на полтора злотого, соли, как дорога, ползлотого в месяц, полтушки  (połetek) сала – три злотых». Иногда ситуацию спасал староста – 5 апреля  1622 года ротмистр брестских выбранцев Криштоф Олдаковский доносил, что  от румборского старосты Криштофа Весёловского получил на слугу по пуру  жита. "Этим буду кормиться до 13 мая, ибо четверть [пура] у меня в день  уходит". Подобно было и в Езерышчах, где Криштоф Друцкий-Соколинский  поддерживал гарнизон «хлебом на жите, ячменем и гречкой на крупы и  солью, на десятника по полторы кварты (1,35–1,5 литра), а слугам по  кварте(0,9 литра), и горохом, и салом». 

 О трагическом  положении выбранцев писал, впрочем, еще в марте 1622 года Криштоф  Радзивилл. А именно, что «эти либо [...] бежать, либо с голоду издыхать  должны, если улучшения не будет». О правдивости его слов свидетельствует  факт, что из 100 выбранцев ротмистра Криштофа Олдаковского через  несколько месяцев осталось 57, а из 67 выбранцев Криштофа Чаславского  дезертировало 54(!). 

 Не может поэтому удивлять, что  крестьяне упомянутых староств: сейвейского и пошервенского предпочитали  обложиться налогом, и притом высоким, чем двинуться в лагерь. В  Сейвейском старостве по 5 злотых, в Пошервенском – 3 копы с волоки, то  есть 6 злотых. Следовательно, по 100–120 злотых за одного выбранца. 

 Парафразируя слова сейма 1649 года, следовало бы сказать, что в ходе  боевых действий Речь Посполитая могла иметь лишь минимальную пользу от  выбранцев. Их использовали почти исключительно для охраны незащищенных  замков и вспомогательных работ в лагере. Не меняет этого факта то, что в  1621 году собравшаяся на сеймике жемайтская шляхта обратилась к гетману  Криштофу Радзивиллу, чтобы выбранцев с ее территории не посылали в  Ливонию, а направили для обороны побережья. Это свидетельствует либо о  полном отсутствии ориентации в боевой ценности только формируемых  отрядов, либо вере, что шведского вторжения все же не произойдет.  Одновременно не подлежит сомнению, что призыв выбранцев должен был  ощущаться в жизнедеятельности имений, в которых постоянно не хватало  рабочих рук.