Осенние яблоки

Осенние яблоки крепкие, жёлтые, и хорошо, если лампово завёрнуты в газету. Их здорово хранить в деревянном ящике, могут дожить и до Нового года.

Осенние яблоки сочные, кисло-сладкие и хрусткие. Их хранят целыми, бережно снимая с веток, это не летне-нападавшие, с помятыми бокам, сулящими быстренько пропасть.

Осенние яблоки так и просятся иллюстрацией к бесподобному мистеру Фоксу от писателя Роальда Даля, так и просятся картинкой туда, где злобный жёсткий ненавистник лисиц по призванию и талантливый фермер по профессии превращает эти яблоки в самый лучший, переливающийся жидким золотом, сидр.

Осенние яблоки поспевают поздно, их любят опытные садоводы и их дети с внуками, им хватает желания не торопиться и дождаться раскрывшегося вкуса, расплывающегося по нёбу так ярко, как не сможет ни одна, самая лучшая, конфета с начинкой. 

Осенние яблоки прячут под жестковатой кожей настоящее сокровище вкуса, упругое ровно кочерыжка и сладкое, точно свежая и сделанная по вековому рецепту настоящая клеёная пастила из доброго старого города Белёв, упругая, светло-коричневая, пахнущая не ароматизаторами, а только самой сочной яблочной мякотью, даримой сладкоежкам.

Осенние яблоки порой имеются на фотографиях в альбомах, фотографиях настоящих, напечатанных, порой черно-белых, когда желтовато-серых, частенько поздних необыкновенно ярких из-за, само-собой, плёнки Kodak, сумевшей превратить недавнее сложноватое хобби с красными лампами, проявителями, закрепителями и прочей хитрой химией в нечто простое, но от того не менее волшебное, магическое, где осенние яблоки всегда в руках таких обычных тогда и таких невообразимо недостижимых и от того ещё более любимых лиц из прошлого, где семьи полны, старшие живы и здоровы, никого не разделили навсегда война, авария или просто страшная глупая случайность.

Осенние яблоки похожи на плоды деревьев прекрасных дев Гесперид, сдавшихся брутальной харизме, очаровательным кудряшкам бороды и мускулам, точно холодным стальным слиткам, сына Зевса, великого героя Геракла и, кроме собственно плодово-ягодных культур, подаривших сему проказнику всю страсть с вожделением, накопившиеся у здоровых половозрелых красавиц во время затянувшейся службы в аграрно-мифологических войсках.

Осенние яблоки пахнут неуловимого мимолётно и в этих едва пойманных воздушных следах прячется сама жизнь с её извечной тайной с загадками всего сущего, круговорота вечного осеннего сна с воскрешением вместе с тёплым весенний ветром, густо наполненным зелёными обещаниями скорых листьев с травой.

Осенние яблоки как магически-прикольное оружие из магазина братцев Уиззли, парой укусов любого с любой отправляющих по сочной волне вкусопамяти к утренним бабушкиным ватрушкам, невесомым детско-школьным заботам, совершенно целым семьям без потерь и это простенькое волшебство не купить ни на какие галеоны мира Хогвартса.

Осенние яблоки не так памятны закончившимся летом как мясо на решётке, шашлык на шампурах, раки в ведре с укропом и застывшим бульоном, деревенский хлеб по ГОСТ из сельпо рядом с дачным массивом, настоящее пенно-хмельное хенд-мейдно-выстоянное без всякой лакрицы на разлив, парящее прогретой водой озерцо, земляника с сахаром и молоком в советской фаянсо-бело-синей тарелке с отколотым краешком, костёр из срезанных веток вперемежку с бурьяном из-под забора, банным дымком от сухих полешек с напиленной и недавно сваленной старой вишни, парное молоко с рыночка рядом с городским рейсовым автобусом, пенки от любого варенья любовно вываренного в правильно-латунном винтажном тазу на настоящей дровяной садовой печке, верно, ведь осенние яблоки приходят почти последним летним поцелуем в щёку и остаются прощальным приветом тепла, солнца и ослепительно-раскалённого неба.

Осенние яблоки из корзин с рюкзаками стариков-дачников, распахшись в последних забитых электричках уходящего года, сглаживают углы, смягчают сердца, трогают души и позволяют даже самым отмороженным девиантам, едущим опять пахать на дядю, позволяют им вспомнить приличия, уступив место бабулька, артритными пальцами ловящей укатившийся упругий шарик с хулигански торчащим листочком.

Осенние яблоки частенько не укладываются начинкой для шарлотки, они точно не сушатся под чистыми кусищами марли как их ранние родственники, их не запекают на палочках над костром пацаны в тайно-секретных пацанских местах, имеющихся всегда и везде, местах, где есть место молодой картошке, кастрюле без ручек, спёртой у дедки с бабкой советской чугунной сковороде, полбутылке масла, спичек, соли, ножа-бабочки и ещё каких-то почти детских мелочей, до поры-до времени имеющих вес и имеющихся в жизни даже самых циничных мелких зумерков.

Осенние яблоки, продаваемые в пенсионных рядах у метро, сложно перепутать с магазинно-складскими Голден или Гренни Смит, ведь даже вырастая на одной ветке корявой старенькое дачной яблони, они жили на воле, дышали ветром и, набравшись лихого характера, отличаются друг от друга точно мы, люди, от того отличаясь от своих дальних родственниках, пропитанных не только плодами аграрной алхимии, но даже и специально-восковыми напылениями, позволяющими ждать своего часа месяцами.

Осенние яблоки, совершенно не смахивающие на своих предков ни размерами, ни вкусом, всё равно отдают чем-то иным, неуловимым, держащимся в памяти то ли рассказам на уроках истории, то ли прочитанных в книгах где в детстве, где ноги растут и в шкафчике тёти Полли, прячущем варенье, сахар и, конечно, те самые яблоки, то ли в бочке у бизани или гроте «Эспаньолы», бочке, как-то совсем фантастично приютившей Джима Хокинса, слушавшего мерный медовый и чуть хриплый басок самого великого кока, да и капитана, конечно же, настоящего квартердек-мастера, командира абордажной команды, Джона «Барбекю», а вовсе не Окорока, Сильвера, не говоря о втором завтраке хоббитов, метко брошенном следопытом-дунедайн Арагорном в фильме Джексона в самом начале пути к Роковой горе.

Осенние яблоки, поздние, последние, уходящие в зимнюю спячку вместе с закрываемыми теплицами и оставленным инвентарем советских времён, осенние яблоки, перед завертыванием разложенные на последнем летнем солнышке, точно фейерверк, только не разрывающийся в ночном небе из-за человеческого гения, а разложенный на старом брезенте подарок природы.

Ну и, конечно, селекции, Мичурина и его последователей.