Откуда взялся у Яги дом на курьих ножках?
Автор: Сергей Шкребка
В Академию Магии завтра приезжает Баба Яга. Одна юная ученица, чьё имя было Малуша, а карманы её бездонны и набиты всем, от сушёных жуков до перьев феникса, она вся размечталась от речи Архимага. Идея созрела мгновенно, как спелая ягода под магическим солнцем. Если великая Яга приезжает, ей нужен великий подарок. Но что может удивить ту, кто, вероятно, сама изобрела понятие "удивительное"?
- Цветок папоротника? - мелькнуло в голове, - Нет, слишком банально для неё. Ей нужен... авантюрный подарок! Взгляд её упал на старый глиняный кувшин, забытый кем-то в дальнем углу библиотеки. И тут её осенило.
Ночью, когда академия погрузилась в сон, нарушаемый лишь похрапыванием механического помощника Томаша, Малуша приступила к делу. Ее лабораторией стала кладовая, а ингредиентами вообще все, что нашлось в ее карманах и на полках.
— Перья сказочных птиц? Есть!
— Пыльца северного сияния? Забираем!
— Слезы единорога (ну, или очень впечатлительной лошади)? Капаем!
— Засушенные грибы сомнительного происхождения? Почему бы и нет!
«Конечно… авантюра. Но разве волшебнице нужен не волшебный подарок?»
Все это она ссыпала тот самый в старый, потрёпанный кувшин, найденный за шкафом с запретными свитками. Затем, с торжественным видом, она прочла над ним древнее заклинание, найденное на обороте рецепта от насморка:
«Абракадабра, сим-салабим, пусть будет чудо, а не хлам!»
Ничего. Ни вспышки, ни дыма, ни даже тихого писка. Кувшин стоял, как стоял.
- Ну и ладно, - махнула рукой Малуша, зевая. - Утро вечера мудренее. Может, он просто стесняется.
Она поставила кувшин на полку и отправилась спать, мечтая о том, как Яга будет в восторге.
Утро встретило академию неестественно ярким, почти театральным солнцем. Все собрались во дворе: волшебники в парадных мантиях, механики с масляными пятнами на лицах (знак отличия), а Томаш даже начистил своего деревянного голема, который теперь блестел, как новенькая монета, и важно стучал по брусчатке.
И вот она появилась.
Яга вошла во двор неспешно, будто принесла с собой часть того древнего, дремучего леса, откуда явилась. Ее платье переливалось оттенками мха и осенней листвы, а на плечах сидела сова, которая смотрела на всех с видом превосходства, достойным профессора. Ее посох, увенчанный фигуркой лягушки (не совы, как все думали!), мягко светился. Вокруг неё струился лёгкий, ароматный туман - запах дождя, хвои и чего-то невыразимо древнего.
Малуша, зажав в руках свой кувшин, ринулась вперёд. Сердце колотилось, как барабан перед штурмом.
- О, великая Яга! Примите наш скромный...
И в самый торжественный момент Она споткнулась. О камень. О собственную ногу. О невидимую нить судьбы. Кувшин вылетел из ее рук описал в воздухе дугу и… и с глухим стуком упал на землю.
Все замерли. Архимаг побледнел. Сириус закрыл глаза. Малуша застыла, готовая провалиться сквозь землю.
Вместо звона черепков раздался мягкий, похрустывающий звук, будто раскрывались сотни бутонов сразу. И на каменную плиту мягко ступили… курьи ножки. Небольшие, покрытые радужной чешуёй, переливающейся всеми цветами радуги, как масляное пятно на луже. Затем выросли стены. Появились окна-бойницы, которые тут же захлопали, как глазки, и замигали разноцветными стёклами. На крыше выросла труба, из которой повалил дымок. И, наконец, на двери, украшенной резьбой в виде вьющихся лиан, появилась ручка, маленькая, блестящая, похожая на птичий клюв.
Перед изумлённой Ягой стоял... домик. На курьих ножках. Ростом с большого дога. И он был живой. Стены его были из тёплого, тёмного дерева и пахли свежим хлебом и сушёными травами. Окна-бойницы подмигивали разноцветными стекляшками. Резная дверца украшена узорами из папоротников и колокольчиков. А из крошечной трубы на крыше вился дымок, пахнущий иван-чаем и мёдом.
Домик мелко перебирал ножками, с любопытством повертел резной трубой-носом и, подпрыгнув, направился прямиком к Яге.
Домик важно подпрыгнул, подошел к Яге, низко поклонился, его крыша почти коснулась земли, и ласково ткнулся дверной ручкой ей в ладонь. Из трубы раздался мелодичный звон, похожий на смех колокольчиков.
А потом он заговорил. Голосок у него был тоненький, как у птенца, и невероятно ласковый:
- Кушать хочу... Накормишь? Я вырасту... И буду твой. Только твой...
Яга замерла. Потом ее глаза, обычно строгие и проницательные, засветились. Она протянула руку и погладила домика по крыше.
- Ой ты ма́ленький, - прошептала та, и в её глазах вспыхнул не знакомый никому доселе тёплый, почти материнский огонёк.
Домик почтительно поклонился, ласково ткнулся резной дверной ручкой в её протянутую ладонь и издал мелодичный перезвон, точь-в-точь как хрустальный колокольчик.
Диалог у трещины времени:
- Видишь? - сказал я, улыбаясь. - Настоящая магия. Не в заклинаниях, не в точных формулах. А в этом. В неудаче, которая становится чудом. В хаосе, который рождает нечто живое и неповторимое.
- Они снова это сделали, Дед, - ответила Ева, ее глаза сияли. - Взяли полный бардак, добавили искренность и... получили нечто прекрасное. Что-то, что даже Архимаг не смог бы создать, сколько бы он ни старался.
- Именно. Они не ищут правильных ответов. Они создают свои собственные. И этот маленький, голодный домик на радужных ножках... он лучше любого идеального подарка. Потому что он - живой. Как и они сами.
А внизу, под звуки радостных возгласов, хлопанья механических крыльев и довольного урчания нового обитателя академии, начался новый день. День, когда лес и лёд, травы и шестерёнки, древняя мудрость и детская непосредственность нашли общий язык. Под звуки магических фейерверков, взрывавшихся в небе Гипербореи тысячами искрящихся звёзд, встреча с Ягой превратилась не в официальный приём, а в настоящий праздник. Люди, маги, инженеры, травники - все смешались, говоря на одном языке - языке искреннего удивления и радости.
А маленький домик на курьих ножках, тесно прижавшись к своей новой хозяйке, стал живым символом того, что самый нелепый и непредсказуемый подарок может оказаться самым ценным. Потому что он был сделан не по правилам, а от всего сердца.