Разберёмся, — Ягда не проявляла заранее доверия ни к чьим словам. — Чей труп нашли под сценой?...

 ...Опознать можно? Ты, огневед, его лично знал?

И тут словно плотину прорвало. До сих пор только громкие всхлипы примы нарушали ход допроса, а в этот миг вся труппа театра загалдела стаей чаек. Немузыкально, но по сути, все признавали близкое знакомство с трупом! Ведь это известнейший (без преувеличения!), величайший (талантище, что говорить!), всесторонне одарённый (о, сколько у него было поклонниц!), красавчик (Ах! Ах!), золотой голос (кто его не слышал?!) ведущий тенор «Капуса» Антоша Кантонатти (Ой, горе-то какое-е-е-е!!! Ой, на кого ж ты нас горемычных покинул? Гад, прямо перед премьерой скопытился! И наповал, лучше бы запил или загулял! Козёл, бабник, эгоист проклятый, всю труппу подставил! Что б ты сдох! Ой, пардоньте, само вырвалось. Скорбим, скорбим, мучаемся…)

Дыхания у оперных дарований, пусть даже поскромнее примы и покойного тенора, хватало, и стихийный хор бушевал минуты три. Пока не выдохся настолько, что Ундерфельду удалось перекричать подчиненных и сообщить, что величайшая утрата этого вечера — безвременно погибший исполнитель главной партии тенор Кантонатти, талант во цвете лет, любимец публики, как местной, так и заграничной.

Но мало этого, пропала дебютантка, девица Зольвин. Ее роль поскромнее Оралинды, но всё же, на это чистое юное сопрано в завтрашней премьере возлагались немалые надежды. Пока — тщеславно-критические, а в будущем — кассовые. И вдруг такой удар!

— Когда заметили пропажу? До или после обнаружения тела тенора?

— Да, в общем, одновременно, — вальяжно ответил бас-баритон Ефим Мурилло, играющий злодея и певший тот роковой акт «Призрака любви» вместе с примой. — Мы и без огневеда знали, что дело неладно, когда ни Зольвин, ни Антоша к своему явлению на сцене не возникли. Сперва подумали… гм, гм, что задерживаются. Потом забеспокоились. Надо ведь и совесть иметь! О товарищах думать! Генеральную поём, шутка ли? Матерь ваша, Мельпомена Ивановна! Но тут Ундерфельдик прибежал, руками машет дирижеру, глаза выпучил, мол, дядя, глуши шарманку! Оркестр, конечно, сбился, потом — в крик. Оралиндочка от неожиданности чуть не сорвалась на верхней ноте, тоже в крик… ну и я пару слов тёпленьких успел выдать на басах, пока разобрались, что репетиции не будет. Форс-мажор, таксск-зать.

— Значит, у вас то же алиби, что у певицы? Вы двое пели на сцене? А остальные — кто в оркестровой яме, кто — за кулисами, готовились к выходу на общий хор, но все друг дружку видели? Ну-ну. Режиссёр сего действа кто?

Яга совершенно не ожидала увидеть на всех лицах, не скрываемое гримом замешательство. Ундерфельд вылез вперед, спасая честь театра.

— Видите ли, Ягда Сычовна, у нас того… свободный театр. По художественно-постановочной части я по мере сил совмещаю, и для первой прикидки костюмов и декораций художника-постановщика приглашаем. А так — каждый лепит, так сказать, образ своего героя, как хочет. Звезды у нас опытные, понимающие, я им не указ, не диктатор, сами всё знают. Мы только с помощником из зала глядим, говорим, как лучше встать, чтобы всех хорошо видно было и свет правильно падал. Нет у нас постороннего режиссера.

— Мда, славненько. А композитор у оперного творения имеется?

— Ну как же без него-то? Сам Изъянкин, знаменитый не то что в Глоримунде, а на весь Розалинд, руку приложил. Его и слова, и музыка, и либретто.

— И где он? — Яга повернулась к оркестру, заглянув орлиным взором в оркестровую яму.

— Не бывает он на своих постановках. Не приходит раньше премьеры. Разве что первую репетицию с оркестром не пропускает. Некогда ему, он пишет, у него очередь из заказов отсюда до моря! Великий, с позволения сказать, труженик!

— Гм, да, — буркнул баритон Муриилло, — нотные листы и бумагу марать он мастер, только с сюжетами туго у гения…

— Это несправедливо! — взвизгнул Ундерфельд. — Зачем такому мастеру свои сюжеты? Сюжетов бесхозных полным полно, а ты сумей всё правильно оформить, развернуть действия, написать арии, все партии для голоса, для оркестра, пробить к постановке… Может у такого гения быть маленький недостаток? Не его талант — придумывать с нуля, зато велик талант обработки идей!

— Ваш популярный пр-реуспевающий драммуртург — литературный негрр? — удивленно муркнул Ёлкин.

— Как можно?! Он для блага всего общества трудится, не безымянно и не безвозмездно! Изъянкин — литературно-музыкальный ювелир, гранильщик самородных алмазов! Без него сколько успешных ныне творений никогда бы не дошли до зрителя!

— Значится, нет его здесь. Ясненько, — вздохнула Яга. — Режиссера нет, автора нет, художника нет, круг подозреваемых сужается… А этот франтик весь в белом, почто в зале околачивается? Ежели зрителей не пущали, энтот откель здесь? — следовательница недобрым взглядом просверлила явно не нуждающегося в деньгах господинчика, высокого лощеного брюнета с букетом бледных роз.

Кто хоть немного разбирался в роскоши или в букетах, мигом оценил, что чёртова дюжина таких роз стоит больше, чем полновесное жемчужное колье. Сорт Кощеев румянец называли «холодным» не столько за едва заметный пепельно-розовый оттенок, благодаря которому «белые» розы, впечатляли нездоровыми серыми тенями с розовыми бликами. Маги-садовники сумели скрестить их с орхидеями, и такой букет без ущерба мог простоять несколько месяцев, сохраняя свежесть… и сходство с бессмертным прототипом, как говорят, особо привечающим такие розы в своём саду на Чёрной вилле.

Кто правильно понял этот знак, уже не заострял внимания на величине бриллианта в галстуке, не присматривался к гербу на перстне-печатке, не восторгался покроем белого костюма-тройки, не завидовал блеску лаковых штиблет и не удивлялся надменности смуглого красивого лица с тонкими усиками. Мажор и есть мажор. Впрочем, сейчас он был слегка в миноре — волновался за спектакль и особо за…

— Ах, это мой постоянный слушатель, — изобразила смущение примадонна. — Как уверяет он сам — преданный обожатель оперы!

— Так и запишем, «хахаль», — буркнула баба-Яга.

— Да как вы смеете! — щёки Оралинды запылали по-настоящему. Так что огневеду стоило бы подтянуть поближе огнетушитель во избежание новых бедствий...

(фрагмент главы 4. Призраки оперы)

Читать полностью тут: Жертвы искусства. Капкан для соавторов

(фэнтези, юмор, Тридесятое, писательская магия и советы, следствие ведет баба Яга и кот Ёлкин)

10.9.2025 СУПЕР СКИДКА 75% !!!