Субботний отрывок

К субботнему флэшмобу от Марики Вайд.

Следую своей традиции: несу самое свежее из впроцессника.

Обернувшись, Танька устремила взгляд на подсвеченные звездами силуэты далеких гор, на белые пятнышки снега, разбросанные по их вершинам. И в конце концов отсыкала только-только показавшийся над ними краешек оранжево-красного солнечного диска – еще совсем не жгучего, совсем не страшного.

И тогда Танька повернулась к Олафу. Кивнула ему, улыбнувшись:

– Теперь заметила.

– Ну вот. – Олаф тоже улыбнулся. – Уж теперь-то базилевс скоро проснется! Так что жди ответа!

Кивнув ему в ответ, Танька вплотную подошла к балюстраде, облокотилась на нее. Безотчетно отыскала глазами далекий силуэт башни Оппидума – темный, неподвижный, словно мертвый. Затем, обернувшись, еще раз обвела взглядом площадку. И задумчиво произнесла:

– Странно, что здесь нет солдата.

Олаф непонимающе уставился на нее. Переспросил удивленно:

– Какого еще солдата?

– Ну... – принялась объяснять Танька. – Наблюдателя какого-нибудь. Я думала, тут всё время должен сидеть специальный человек – чтобы следить за соседней башней...

– Подожди-ка, – недоуменно откликнулся Олаф. – А Иосиф в таком случае на что?

– Нет, что ты! – Танька решительно покачала головой. – Мэтр Иосиф – он же инженер! Он за исправностью зеркал следит, а самой перепиской не занимается. Ему ведь даже шифра знать не полагалось!

Олаф растерянно посмотрел на нее, затем пожал плечами.

– Хм... А ведь ты, пожалуй, права. Действительно, странно. Неужели этот кентурион всё настолько здесь запустил?

И тут у Таньки оборвалось сердце. Сколько таких башен стоит на пути отсюда до Карфагена – шестьдесят восемь, что ли? И если хотя бы на одной из них творится такое же... Этак послание может и вовсе не дойти до получателя!

– Да нет, не должно быть... – неуверенно, словно успокаивая себя, пробормотал Олаф. – Помнится, Иосиф соседей хвалил...

«Наверное, о том же самом подумал», – догадалась Танька. Но уточнять не стала. Ей и без того было уже очень тревожно, и продолжать этот разговор не хотелось.

– Ладно, – уже громко произнес Олаф. – Можем поговорить потом с Иосифом.

Он немного помолчал, а потом хмуро посмотрел на Таньку и добавил:

– Если нам вообще надо во всё это вникать.

Танька тихо вздохнула. Похоже, неприятного разговора было все-таки не избежать.

– Боюсь, надо, – покачала головой она. – Чтобы понять, как поступить дальше. Знаешь, что мне больше всего не нравится в этой истории?

Олаф нахмурил брови, потом поморщился.

– Мне всё не нравится, – ответил он невесело. – Кроме здешних растений и вот этих двоих ребят – Иосифа и Уфрина. По-моему, если бы не они...

Тут Танька невольно дотронулась до опаленной пряди волос. Нет, к Иосифу она по-прежнему относилась замечательно. Но в его благоразумии с некоторых пор очень сильно сомневалась.

Олаф ее жест понял без слов.

– Ну да... – нехотя кивнул он в ответ. – Ну так кто не ошибается! Особенно когда...

Договорить он не успел. Танька вдруг насторожилась, затем махнула рукой.

– Обожди! Тс-с-с... Шаги внизу – слышишь? Кто-то к нам поднимается!

– Иосиф, наверное, – пожал плечами Олаф. – Может, и правда поесть принесет.

Танька покачала головой.

– Там не меньше трех человек.

На миг Олаф задумался. А затем широко улыбнулся.

– Слушай, Танни, а какая нам разница! Вроде у кентуриона к тебе вопросов больше нет – да и вообще... Думаю, это все-таки Иосиф – ну и с ним кто-нибудь еще.

Как обычно и бывало, Олаф оказался прав. Вскоре Танька узнала шаги Иосифа, а чуть погодя увидела и его самого. Вместе с ним из люка на площадку выбрались двое солдат – один с черным, как сажа, лицом, другой просто очень смуглый. Были это, однако, вовсе не Йоро с Уфрином. Оба солдата показались Таньке совершенно незнакомыми.

– Вот, – гордо объявил Иосиф, махнув рукой в сторону смуглого. – Это Ирнас, наш шифровальщик. А это, – он показал на чернокожего, – Айлан, оператор зеркал. Вот они теперь и будут ждать ответа. А мы можем идти вниз.

– Ирнас, Айлан... – безотчетно повторила Танька. Оба солдата тотчас же повернулись к ней. И, не сговариваясь, замерли с одинаково приоткрытыми ртами. Еще через мгновение чернокожий торопливо перекрестился и отвернулся.

Иосиф охнул, затем что-то быстро проговорил на местном гортанном наречии. А Танька испуганно вскинула руки и прижала ладонями к вискам злополучные уши. Воображение принялось рисовать ей картины одну другой ужаснее: то солдаты дружно падали перед ниц, то, перепрыгнув через балюстраду, сигали с башни, то хватались за невесть откуда взявшиеся у них мечи...

Однако обошлось. То ли солдаты видывали диковинки похлеще сидовских ушей, то ли Иосиф сумел найти нужные слова, но они тотчас же успокоились. Теперь в их глазах Танька видела лишь любопытство.

Между тем Иосиф поманил пальцем чернокожего.

– Всё ясно, Айлан?

– Ясно, доминэ, – кивнув, произнес чернокожий на удивительно чистой, плохо вязавшейся с его обликом латыни. – Исполню без промедления.

Деловито кивнув, Иосиф повернулся к Таньке.

– Идем, великолепная, – позвал он. – Я раздобыл тебе угощение.

– А Олафу? – невольно вырвалось у Таньки.

Иосиф охнул.

– И ему тоже, конечно... – торопливо проговорил он, и сквозь загорелую кожу его щек проступил легкий румянец.

 

* * *

 

Обсерватории Иосифа Танька не узнала. Та теперь больше не походила ни на мастерскую, ни на научную лабораторию. Пол в ней был подметен и, похоже, недавно вымыт, стулья аккуратно расставлены вокруг стола, а оптические приборы переселились дальний угол комнаты. Сам же стол был завален фруктами – и не какими-нибудь сливами и яблоками, а местными, диковинными плодами, знакомыми Таньке больше по ботаническому практикуму, чем по обеденному столу. Конечно на стол Хранительницы Британии южные фрукты попадали нередко – но разве могли плоды, пережившие долгое морское путешествие, тягаться со здешним великолепием оранжевых, подрумяненных щедрым солнцем абрикосов, иссиня-черного спелого инжира и каких-то совсем загадочных ягод, похожих на ежевичные, но пахнувших совсем иначе – вином и чуточку смородиной!

– Вот, – гордо улыбнулся Иосиф. – Не взыщите: нашлось только это.