Подранок...

– Ты чего же, дурень, сам себе кровь не остановил?! Ранки на тебе совсем не глубокие, а руды из тела выхлестало в половину большой чары, так и к Марене в гости отправиться недолго! – Ведунья Ружана недовольно скривилась, бегло оглядев с ног до головы бледного, от потерянной крови, ворожеца Воимира.

– Поначалу я ранки свои наговором затворил, но после слабость окаянная на меня навалилась… а как горло отекать начало… понял что усики, которыми паучища меня в схватке поколола, сильно ядами потравленные были. – В три приема просипел слабеющий парень, невидяще глядя широко открытыми глазами на столпившихся вокруг ратников и горожан.

– Пришлось раны сызнова себе ножом отворять, чтобы яд с кровью выходил... и паучищу к вам на себе тянуть, сучий конь-то мой, со страху сразу сбежал, паскуда трусливая... если сегодня выживу, я его на мясо собакам пущу…

– Вот ведь, напасть какая случилась. – Озадаченная ведунья отставила лохань с травами, отирая руки о передник. – А сейчас, ты как себя чувствуешь, ведьмак?

– Никак я себя уже не чувствую… Умираю я, матушка… – Тихо прошептал ворожец Воимир, опираясь спиной на столб у ворот и прикрывая глаза.

– Так мужики, ведьмака догола раздеть, в сеть рыбацкую замотать, в колодец мой по шею притопить, а концы сети за столбы сруба колодезного узлами накрепко увязать, чтобы его водяница к себе не утащила. – Ведунья Ружана метнулась в терем и вытащила из темных сеней завернутую в грубую холстину охапку разновеликих ножей, ножниц и щипцов. – В колодце держать мы его будем, покуда я не скажу вынуть, это хоть как-то ведьмаку отравление, да замедлит.

– Как же можно его в колодец, матушка, коли вода тут студеная, аж зубы сводит? А вдруг помрет наш ведьмак? – С сомнением протянул городской посадник.

– Авось не помрет, молодой он, да крепко сложенный. Зато сердце его медленней биться будет, и кровь отравленную меньше по телу гонять. – Отмахнулась от Гудима Велемеевича хмурая ведунья. – Стешка! Со мною пойдешь, будем усики ядовитые у страшилы осторожно вырезать. Стешка, да слышишь ли меня? Чего ты ревешь коровой стельной, иль сама тоже подраненная?!

– Ведьмака, вестимо, я жале-е-е-е-ею, вы ж его с Гудимом Велемеевичем, как теленка неразумного, на убой сегодня погнали! – Баюкая на коленях голову затихшего Воимира, сквозь слезы прошипела молодая ворожея. – Отходит он уже, я верно чую, совсем тяжелый стал…

– Тьфу на тебя, дуреха бестолковая. А то, что эта страшила, на водяной мельнице, шестерых селян и трех ратников из городища нашего на костер отправила, и еще двоих к себе в нору на корм утащила, ты, стало быть, не жалеешь?! Кто еще, окромя нашего ведьмака, эту паучищу умертвить бы смог?

А ну быстро за мною, страшилу забитую будем споро потрошить, если мы с тобой за час-другой не разберем, какой у нее в усиках яд кроется, и с чем он схож, то ведьмака твоего никак не исцелим. Зря он, что ли, тушу эту, к нам четыре версты на себе пёр? Думаешь, просто похвалиться хотел?! Шевелись, я сказала!

– Мы еще чем-то тебе помочь можем, матушка? – Городской посадник Гудим Велемеевич махнул рукой, и пятерка городских ратников, тут же кинулась разряжать от латной брони Воимира.

– Распорядись сейчас же, чтобы нору паучищи растопленным жиром свиным залили, и выжгли напрочь, пока лиха какого не случилось. Сын пасечника, когда в ту нору случайно провалился, там везде видал какие-то синие яйца развешанные, по виду, с виноградными гроздьями схожие, а по размеру, с куриными яйцами.

Ведунья пальцами приподняла веки ворожеца, и всмотревшись, сокрушенно покачала головой:

– И ко мне во двор пяток козлят годовалых вели незамедлительно пригнать.

– А козлята-то тебе зачем? – Заметно опешил от поставленной задачи городской посадник.

– Как это зачем? Тризну по ведьмаку справлять будем, стол большой накроем, козлятины свежей нажарим, медовухи пару бочонков разопьем… Ты Гудим Велемеевич, как я смотрю, с этими бедами совсем головой плох стал, да? Может нашему городищу кого помоложе себе посадником выбрать пора? Чтобы он меньше дурковал, и вопросов глупых мудрой ведунье не задавал?

     Под сдержанный гогот мужиков и ратников, матушка Ружана вихрем выскочила со двора, попутно отвесив своей послушнице увесистый подзатыльник. Ворожея прыснула смехом сквозь слезы, и объяснила покрасневшему от гнева городскому посаднику:

– Травить этих козлят мы будем, Гудим Велемеевич, тем ядом страшилы, что в усиках ее сокрыт, а после пробовать их исцелять способами и снадобьями различными, что у нас с матушкой имеются. Яды ведь тоже разные бывают, и от того под каждый яд, и лечение свое особое требуется. – Уже собранным и строгим голосом закончила ворожея Стеша, выбегая на улицу вслед за матушкой Ружаной...

Ворожец. Оживший бестиарий https://author.today/work/490454