С видом на море.

 У

  Уж не знаю, говорит ли во мне осколком недобитого патриархата излишняя по нынешним временам маскулинность, или же это издержки профессии, связанной с физическим трудом, но, по моему, крайне субъективному мнению, рукопожатие не должно вызывать ощущение, будто сжимаешь в руке пустую перчатку. Вполне возможно, что неприятные чувства вызваны неправильной работой энергетических каналов у Паши. Как он мне объяснил, существуют три канала: левый - женский, средний - божественный и правый - мужской. Судя по всему, сам Паша относится к разряду левоканальных. В пятьдесят с лишним, он обладает до невозможности высоким тенором и внешностью неожиданно для себя постаревшего мальчика. 

  Паша родился в Нарве, вырос в Ленинграде и попал по распределению в Феодосию, да там и остался. Раньше он был сборщиком податей, работа не пыльная, но люди его почему-то не любили, да и сам он так и не смог развить в себе достаточную степень жестокосердия. То последнюю краюху хлеба у кормящей голубей матери приходилось отнять, то взымать мзду с океана, бить его плетью. Поверьте мне на слово - сил на такое хватит далеко не у каждого. Вот он и не выдержал, уронил сумку с налоговыми квитанциями в пыль и сбежал. Но в наше время, совсем уж без профессии никак нельзя, а тем более нельзя если дома три голодных рта ((sic!) никак по нему не скажешь, что его интересует детопроизводство в его стандартном виде). И вот, теперь он риэлтор, и видит бог, как он счастлив! С каким упоением он говорил мне о своей профессии, какие интересные люди ему попадаются! Музыканты и художники, продавцы из Ашана и Ашрама-учителя, пожилые женщины из Украины. И каждому из них он помогает своим советом, обеспечивает жильём. 

      Паша работает в паре с Андрюшей. У Андрея есть старая маленькая машина, по названию, вроде,"Ставрида", по виду - "Ока". На ней они рассекают местность древнего города, скрипит потрепанный жеребец, тянет в гору наездника и пассажира. Вот выглянут руины тысячелетней башни, всё, что не успели растащить на строительство домов местные жители. Выглянут и снова скроются и так по сотню раз за день. Андрей здесь родился и вырос, он курит крепкий Донской табак. Вот школа родная, вот магазин, в котором работает Света, когда-то она была красивее тихой луны, вот дом в котором жила Вера Павловна, характер у неё был ужасный, поссорилась с его Катькой и восемь лет они не разговаривали. А это кафе сегодня ночью вынесли, несмотря на роллеты, кому спрашивается они нужны, если их так легко вскрыть? 

      Дом стоит на вершине горы, вдалеке море, стены саманные, крыша красной черепицы. Здесь жили беженцы откуда-то из Донецка, жили самозахватом, семья из шести людей, жена - учитель. Жили до тех пор, пока с милицией не выселили. Ясное дело, что после такого они обиделись и сломали всё, что успели пристроить. Называя эту постройку домом, продавец изрядно преувеличил, в общем-то, жить в нем нельзя. Стены саманные, но местами отсутствуют, крыша черепичная, но провисла так, что касаешься головой, окон и дверей нет и подавно. Строили вроде бы в тысяча восемьсот тридцать шестом. Паша суетливо меряет дом шагами и производит какие-то вычисления на калькуляторе, убеждает покупателей, что сделка выгодная и при учёте стоимости кирпича в тридцать два рубля, реставрация дома не представляет никакой сложности. Андрей давно уже всё понял по моим глазам и потушив сигарету повёз показывать еще один вариант. 

      Есть такая книга "Над пропастью во ржи". Пропасть в наличии имеется изрядная - обрыв метра три, а рожь отсутствует. И на пути в бездну, тихонько ползёт дом, от падения его спасают два страдальческого вида ореха и акация, судорожно вцепившиеся корнями в землю. Паша беспокойно ходит по участку, по его мнению, вариант - золотой. Сейчас мы поедем в ботанический сад и купим деревьев, они укрепят почву ещё сильнее, да и есть ли в этом смысл? Ведь если он стоит здесь сто пять лет и не упал раньше, значит, стоит надёжно и, судя по всему, на скале. Дыру же в потолке залатать можно элементарно, чем угодно, если вам так уж сильно претит наличие свежего морского воздуха и соседство с прекрасными пташками, что залетают внутрь и поют свои песни. В бане можно устроить керамическую мастерскую, нет более возвышенного занятия, ведь господь создал нас из глины. Книги, разбросанные повсюду, как и отсутствие использованных шприцов, говорят, что лица без определённого места жительства, занимающие эту площадь зимой, весьма образованные, интеллигентные и тонко чувствующие люди. А гараж на два неопределенных владельца, можно сдать на металлолом и неплохо навариться. Так, что нужно немедленно ехать и заключать договор, а то, что домовладелицы нет дома, это ничего, наверное, на рынок пошла, сейчас поедем, поищем. А Андрей всё опять понял по глазам. 

     Феодосия - неплохой город переходного периода. Местным акулам риэлторского бизнеса нехватает зубов, что при всей моей нелюбви к этому ремеслу - неплохо, а центр выгодно отличается наличием старых зданий. Говорят, что там меняют канализацию и город дурно пахнет, но как я не принюхивался, кроме родного запаха поездов я так ничего и не почувствовал. Что море там, ну так февраль, особо его я не понял. Да и если стоишь в пять утра на набережной, что море, что степь, разницы нет, одна сплошная чернота. Если луна дома полна тишины, то эта похожа на полную любви, что светит в небе над родиной отца. 

     Человек живёт только когда любит, всё остальное время он падает, несётся в какую-то трубу, а поэтому я обязательно когда-нибудь построю дом с башней и соколиной беседкой, с видом на море. В ней, за деревянной решёткой, четыре моих жены будут нарезать какой-нибудь салат, пока мама варит суп на кухне. Всё так и будет, вот увидите.