Бабки знают

Живу в многоквартирном доме на первом этаже. И окна моей комнаты, и лоджия, как на зло, выходят во двор.
Почему как назло? Да потому что летом на лавочке под моим окном собираются старушки со всего двора. И даже не только нашего.

И я, вольно и невольно, становлюсь свидетелем жизни практически всего микрорайона. Разговаривают-то они не просто громко, а даже очень громко.

И вот однажды стою я на лоджии и слышу как, они про мою соседку судачат:
  — Николаевна вообще слепая стала. Вечно ходит в темных очках. Не выходит совсем без них на улицу  —  говорит одна старушка.
  — Да, видела, — продолжает другая, —  Надьку в больнице. Флюорографию делала и сердце проверяла. Наверно, больная вся.
—  Да... — задумчиво тянет третья, —  кто знает, сколько ей еще осталось...

А дня через два или три встретил я на улице Надежду Николаевну и, поздоровавшись, поинтересовался ее здоровьем.

 И спросил: 

— Может, помощь какая нужна? Ведь соседки считают, что все плохо.

А она говорит :
—  Все нормально у меня. Ты что, меня в больнице видел? Я диспансеризацию проходила. Очки солнечные ношу от солнышка. А соседи пусть дальше про меня сплетничают, пока я живая. Ведь если умру, они про меня быстро забудут.

Так и получилось. Через несколько лет Надежда Николаевна умерла. Как-то посмотрел я во двор, те же самые старушки сидят, только уже про других разговоры ведут.
Значит, она была права: пока жив человек, вспоминают о нем и плохое, и хорошее, а как ушел в мир иной, так и не вспомнит вскоре никто...