Мне грустно, мама...

   В одной из записей в дневнике Льва Толстого написано: "Проснулся утром. Жив - не очень". Я далеко не поклонник этого литературного гения, но эта запись мне нравится. Нетрудно догадаться - почему.    

   Поэтому самое время сегодняшним утром о чем-нибудь задуматься. Намедни Михайлова написала в своем посту о воровстве её романов и снабжении дикими обложками. Вот и я задумался. Что кто-то украл - мне по барабану, пусть подавятся. Но вот вопрос - неужели новая обложка больше нравится людям, чем моя оригинальная? Это не такой просто вопрос. Потому что, если новая обложка действительно привлекательнее и красивее, чем моя первоначальная, то это и ответ на важный для меня вопрос - почему другие авторы успешны, а я, как сказал бывший спикер Рады Иван Плющ: "Зазнав нещівної хвиаски".    

   Вот, кстати, о чем речь - моя справа. Барышня на обложке - главная героиня, она же - самая красивая из всех женщин моих книг. 

      Короче, как сказал поэт:
    "Устало с ярмарки шагаю
    Зачем там был - вот в чем вопрос..."
   А в последнее время этот поэт стал ещё и спотыкаться, да и мамы давно уже нет. Но все равно - мне грустно, мама...  

   За окнами «Носорога» забрезжил серый городской рассвет. Усталая публика разъезжалась на такси по домам.  До вечера «Носорог» закроется на дневной перерыв. А вечером запустится новый круг, и всё повторится сначала.  За служебным столиком в углу пустого зала сидели музыканты и молча пили кофе. Постоянных музыкантов осталось только трое - гитарист, саксофонист и клавишник. Собственно из-за клавишника и произошло недавно сокращение. Сначала Жирный уволил ударника, а затем и басиста. Самограйка "Korg Triton" со звуковым процессором и комплектом компакт-дисков с минусовками была собственностью Славика и могла в принципе заменить оставшихся музыкантов. Кого пока ещё не мог заменить роботизированный музыкальный агрегат, так это вокалистов. В «Носороге» они были все приходящие. Исполнив несколько номеров, они уезжали в другой ночной клуб, а на их место приезжали следующие.   

            Приходящими были и стриптизёрши. В "Носороге" их было двое, сёстры Маша и Надя. Младшая Надя была мастером спорта и совсем недавно входила в состав сборной по художественной гимнастике. А Маша окончила эстрадно-цирковое училище и даже проработала некоторое время в цирке в номере с обручами. Потом Маша привела к Жирному Михалыча, преподавателя из циркового училища. В молодости Михалыч выступал в цирке с номером "метатель ножей". Ножи он метал в ассистентку, но с возрастом утратил твёрдость руки. Поэтому Маша с Михалычем придумали для варьете более безопасный номер. Михалыч в широкополой шляпе, натянутой на парик, и в ковбойских сапогах на высоком каблуке страшно щёлкал огромным цирковым бичом. При каждом щелчке, Маша, стоящая так, что кончик бича Михалыча пролетал в трёх сантиметрах от её лица, незаметно дёргала за невидимую леску. При этом с неё слетала очередная деталь её туалета. Когда Михалыч срывал с Маши своим бичом последнюю одежду, она, в ужасе округлив глаза, прикрывалась ладошками и убегала за кулисы. 

           Вот и кончен очередной трудовой день. Вернее, очередная трудовая ночь. Впереди сутки выходных. А потом снова сюда. Марина поставила ненавистные туфли на длиннющих шпильках в личный шкафчик и обула на гудящие от усталости ноги домашние шлёпанцы. Повесив туда же белый фартук с изображением улыбающегося носорога и форменную красную юбку которая только прикрывала трусы, она переоделась в платье и пошла вместе с другими официантками убирать со столов грязную посуду. 

            Маша с Надей же укатили домой на "Жигулях", прихватив по пути ковбоя Михалыча. До открытия метро оставалось ещё минут сорок. В это время можно немножко отдохнуть. Сделать себе на кухне чашку кофе, потом откинуться в кресле и, скинув шлёпки, положить уставшие ноги на стол. Девчонки после смены так всегда делают — ноги лучше отдыхают. Мальчики из оркестра тоже ждут метро. Иногда они начинают что-нибудь тихонько играть. Вот и сейчас Славик сел за сэмплер, а  Витя по прозвищу Аспирант взял свой саксофон. Прозвище это прилепилось к нему из-за того, что он уже седьмой год не мог закончить консерваторию по классу гобоя. 

      Серый рассвет за окном постепенно разгорался дневными красками, появились первые машины и спешащие на работу прохожие.
      Что-то опять накатило сегодня на Марину. Наваждение какое-то...
       Марина подошла к Аспиранту.
      — Витя, можешь "Mammy  Blue" сыграть? Пожалуйста! А то разревусь сейчас...  
    В пустом полутёмном зале звучит саксофон Аспиранта, Славик перебирая клавиши сэмплера, мягко обволакивает грустную мелодию затейливой джазовой гармонией, девчонки, задрав на столики уставшие ноги, пьют с полузакрытыми глазами кофе и молча дымят сигаретами. Марина тихонько подпевает: "O, мамми, мамми блу".  Мне грустно, мама... Мне очень грустно...
   Но эти сорок минут в конце рабочего дня, пока все ждут, когда откроется метро, самые  лучшие в сутках.

- * -

      Ну и музычка. Интересно, что в разные периоды жизни мне нравились разные Большие оркестры с хором типа Рея Конниффа, не говоря уже о Поле Мориа. А сейчас я слушаю только Джеймса Ласта. Самые тонкие аранжировки.