Османские долги...

В XIX веке Турция, точнее Османская империя, всё ещё оставалась огромной державой, раскинувшейся на трёх континентах — от Ливии до Ирака, от Сербии до Судана. Дунай, Евфрат и даже Нил вплоть до истоков тогда ещё формально считались турецкими-«османскими» реками. Но в реальности некогда могучая империя погрязла в отсталом средневековье.

Средневековыми оставались и её финансы – до Крымской войны в стране вообще отсутствовали банки. На рынке встречались лишь менялы-«саррафы». Однако, в силу исламских ограничений, среди османских менял почти не было собственно турок — в финансовой сфере господствовали греческая, армянская и иудейская диаспоры. Запрет ислама на ссудный процент они обходили продажей заёмщику какой-либо символической вещи на сумму процента по кредиту.

При всей средневековой отсталости Османской империи удавалось избегать внешних займов вплоть до Крымской войны. Если для Петербурга тот конфликт обернулся неудачей, то для Стамбула он стал началом государственного банкротства. Чтобы воевать с русскими, туркам пришлось к 1855 году занять у лондонских банков свыше 8 млн. фунтов стерлингов — при том обслуживавшие заём банкиры получили за услуги почти 25% этой суммы.

Англичане не преминули воспользоваться открытием турецкого финансового рынка и уже в следующем 1856 году выбили у султана разрешение на учреждение в Османской империи первого настоящего банка. Штаб-квартира Ottoman Bank, «Османского банка», располагалась в Лондоне, но выпущенные им банкноты официально считались законным средством платежа в Турции.

Спустя 6 лет это первое в турецкой истории кредитное учреждение западноевропейского типа было преобразовано в  Imperial Ottoman Bank, «Имперский османский банк», ставший настоящим центробанком Османской империи. При этом турецкому правительству принадлежало лишь 4% его уставного капитала — остальным владели английские и французские банкиры. По факту иностранный банк получил монопольное право на выпуск банкнот и обслуживание всех государственных счетов в Османской империи.

1 лира образца 1875 года,
с текстом на старо-турецком, персидском, греческом, армянском, французском и арабском языках

Сговорчивость турецких властей объяснялась просто — они быстро подсели на иглу внешних заимствований. За два десятилетия по окончании Крымской войны внешний долг Стамбула превысил 212 млн. фунтов стерлингов – огромная сумма, равная всем доходам Османской империи за 12 лет. Характерно, что турки получили лишь 57% этой суммы, остальное сразу досталось иностранным банкирам «за услуги». К тому времени основными кредиторами Стамбула были не только финансисты Парижа и Лондона, но и банкиры из Вены, тогда столицы не маленькой Австрии, а обширной Австро-Венгерской империи. Любопытно, что среди венских банкиров, лидировавших на «османском» рынке, первое место принадлежало успешно дожившему до наших дней австрийскому банку Creditanstalt.

В средневековой Османской империи гигантские валютные займы расходовались неэффективно — например, почти 5% всех полученных из-за рубежа средств потратили многочисленные жёны и наложницы султанского гарема. Не удивительно, что к 1875 году Стамбул смог выплачивать не более половины от суммы процентов по внешнему долгу, и турецкое правительство официально объявило частичный дефолт.

Иностранные кредиторы из Лондона, Парижа и Вены отреагировали тем, что заставили турок подписать новое соглашение по их главному банку. «Имперский османский банк», на 96% принадлежавший иностранному капиталу, получил беспрецедентные права. Он не только стал единственным распорядителем всех государственных ценных бумаг в Османской империи, но ему передали монопольное право на торговлю табаком и солью по всей огромной стране, всё ещё простиравшейся от Балканского до Аравийского полуострова.

Накануне последней русско-турецкой войны, начавшейся в 1877 году, в официальном отчете Imperial Ottoman Bank его иностранные руководители с гордостью писали, что их привилегии «не имеют себе примера во всем мире в истории финансовых институтов». Фактически, нашей стране в ту войну пришлось сражаться с азиатским государством, принадлежавшим западноевропейским банкирам.

Спустя четыре десятилетия, в Первой мировой войне сражались пять держав, являвшихся империями официально, de jure, а не только в публицистическом или переносном смысле. Из них лишь одна, Британская, пережила ту войну — Российская, Германская, Австро-Венгерская и Османская империи рухнули.

Из этих империй самой отсталой, бесспорно, являлась Османская — «больной человек Европы», как нередко именовали её современники. Ещё за четверть века до начала Первой мировой войны держава некогда могущественных султанов официально перестала быть суверенным государством в полном смысле слова. Огромная страна, все ещё охватывавшая территории от Македонии до Йемена, от Ирака до Ливии, стала признанным банкротом — к исходу XIX в. свыше 51% доходов турецкого государства уходило на обслуживание иностранных займов. В итоге власть султана была ограничена «Администрацией османского публичного долга» — международной организацией банкиров Англии, Франции, Голландии, Германии, Австрии и Италии. В счет погашения внешнего долга этот клуб иностранных кредиторов контролировал ряд экспортных отраслей и собирал треть всех налогов в Османской империи.

Ситуацию не изменила даже революция 1909 г., когда султана потеснила диктатура националистов-«младотурок». Страна оставалась отсталой с минимально развитой промышленностью. На территории Османской империи британский капитал контролировал 75% нефтедобычи, а германский — две трети железных дорог. Положение с внешним долгом немного улучшилась, но с точки зрения развитого государства оставалась катастрофичным — на погашение кредитов к 1913 г. уходил 31% всех турецких доходов.

При этом накануне Первой мировой войны доходная часть бюджета Османской империи была почти в 10 раз меньше, чем у империи Российской. И этот маленький бюджет всё ещё обширной державы нёс внушительное военное бремя — если в 1913 г. считавшаяся чрезмерно милитаризированной Германия тратила на армию и флот 36% бюджета, то турецкие военные расходы, даже по окончании всех локальных войн на Балканах, поглощали 37%. Совокупно внешний долг и военные траты съедали 2/3 всех османских доходов!

Начавшаяся мировая война дала туркам уникальный шанс остаться в стороне от всеобщей бойни и получить выгоды нейтралитета. Уже в сентябре 1914 года. Стамбул, наблюдая драку среди своих кредиторов, попытался восстановить полный суверенитет и объявил об аннулировании прежних «капитуляций» в области внешнего долга. На миг это даже сплотило открытых врагов — находившиеся в Стамбуле послы России, Австрии, Британии и Германии согласованно направили протест правительству «младотурок».

Лидеры Османской империи, однако, не устояли пред искушением ввязаться в войну — турецкий нейтралитет продержался лишь три месяца, до ноября 1914 года. Но участие в мировом конфликте никаких бонусов туркам не принесло, зато внешний долг в золотом исчислении удвоился. За три года войны турецкая лира обесценилась в 6 раз, а бюджет поддерживался на плаву лишь новыми иностранными кредитами — они поступали от союзной Германии вплоть до лета 1918 года.

Конец мировой войны не принёс туркам мира — Османская империя развалилась, отпали все арабские регионы, а на территории современной Турции национальные конфликты полыхали до 1922 года. Человеческие и экономические потери были огромны — от войн и болезней погибло до 20% населения, а поголовье овец, основного домашнего скота мусульман, уменьшилось четырёхкратно…

Под нажимом Англии и Франции новая послевоенная Турция, будучи в пять раз меньше Османской империи, приняла на себя 62% прежних долгов. Вплоть до начала Второй мировой войны от 13 до 18% турецкого бюджета тратилось на погашение этой задолженности. Наученные горьким опытом, власти Турции сохранили нейтралитет в новом мировом конфликте, что позволило досрочно гасить древние султанские займы. Но даже при такой благоприятной для турок конъюнктуре выплаты растянулись до 1954 года.

С учётом, что первые внешние заимствования турецкий султан сделал ещё во время Крымской войны, эпопея с османским внешним долгом длилась целый век.