Грань

Едва ночь вступила в свои права, оба варвара покинули "Драный карбатин", в который народу набилось, как анчоусов в ванну для гарума.

Мокасок бодро и решительно зашагал в богатый квартал. Страммила от него не отставал, но всю дорогу ворчал, что задуманное душе его противно и надо бы ноги за городом размять.

Ещё на полпути обоих начало потряхивать. На пустой тёмной улице Мокасок вдруг перешёл на бег, промчался шагов тридцать, споткнулся и кубарем покатился по мостовой. Страммила сорвал с себя тунику, отшвырнул, оставшись голым. Его скрюченные пальцы царапали могучую волосатую грудь. Все мышцы напряглись, будто натянутые канаты.

Мокасок, сидя на гладких холодных камнях, разорвал одежду. Он глухо рычал.

Сзади послышались шаги. Страммила обернулся. На улицу завернули вигилы со своим вонючим окуривающим горшком.

– Эй, вы чего там? – окликнул варваров один из "бодрствующих".

Страммила помотал башкой и зарычал. С его лицом что-то происходило, оно вытягивалось вперёд, уродливо искажалось. По всему телу бугрились мышцы, росли волосы. Серые. А у Мокасока рыжие. Удлинялись руки. Горели во тьме глаза.

Мокасок вскочил на четвереньки, запрокинул голову в небо и протяжно завыл.

– О-о-у-у-у-у!

– А-а-а!!! – заорали в ужасе вигилы, побросали копья, щиты и горшок, бросились наутёк.

Мокасок в два прыжка настиг одного из бедолаг. В последний момент тот обернулся, встретился глазами, распахнутыми от ужаса, с двумя раскалёнными добела углями на оскаленной морде ликантропа.

Рубиновые брызги.

Полная луна в небе.

– О-о-у-у-у-у! – выл Мокасок.

Ему вторил Страммила. Сутулясь, оборотень бросился в темноту, разбежался и одним прыжком взлетел на крышу ближайшего дома. Вниз, на мостовую, соскользнула черепица и превратилась в кирпичные брызги. Через мгновение к собрату присоединился Мокасок.

В этой части города стояли зажиточные дома, роскошные двух и трёхэтажные домусы. Ликантропы огромными прыжками неслись по крышам, легко перелетая шахты имплювиев, немаленькие в длину и ширину.

– О-о-у-у-у-у!

Оба уже полностью утратили человеческий облик. Будучи простыми, рядовыми воинами Залдаса, в ночь Бендиды они почти потеряли и разум. Какой дом присмотрел для кровавого пира Мокасок, им было уже не важно. Их гнала луна.

Но в эту ночь они на крышах оказались не одни.

И дорогу им заступила тень.

Две тени.