Кино на выходные: Полночь в Париже

«Полночь в Париже» — признание в любви. Признание не из уст пылкого юноши, влюбленного в собственную неопытность, первый восторг, неразгаданную тайну, которая забудется и уступит место десяткам и сотням других загадок и тайн. Это признание режиссера, снимавшего в Риме, Барселоне, Лос-Анджелесе, Венеции, Лондоне, Нью-Йорке, но влюбившегося в Париж.

Открывающая сцена — японский мостик в Живерни и диалог о Клоде Моне. Замечательное представление главного героя и его невесты.

Гил (Оуэн Уилсон) и Инесс (Рэйчел Макадамс) — будущие супруги. Гил пишет сценарии, но мечтает перебраться в Париж. Инесс удивлена непрактичностью Гила и не понимает дождливых прогулок вдоль Сены. К тому же будущий тесть, с точки зрения Гила, является республиканцем и скрытым фашистом. А как только на экране появляется Пол (Майкл Шин), Инесс охотнее проводит время с давним знакомым, а не с будущим мужем.

Инесс не верит в талант Гила, в его книгу и желание стать чем-то большим, чем рабочая лошадка, выдающая сценарий за сценарием на радость киностудиям. Динамика отношений у Гила и Инесс деструктивная. Вот Пол — совсем другое дело. Студенческая влюбленность + человек с широчайшим кругозором, эрудит, лектор в Сорбонне, эксперт по Родену и винным картам.

Справка для тех, кого заинтересовал спор Гила и Пола о Родене. Знания Пола о французском скульпторе действительно поверхностны. Зыбкость знаний заключается даже не в том, что Пол, упоминая Камиллу Клодель, называет её супругой, хотя всякому известно, что женой Родена была Роза Бёре, с которой Роден обвенчался за две недели до смерти последней. Удивляет, что фигура «Мыслителя» не привела к упоминанию «Врат ада», работе, которая стала для Родена крупной финансовой удачей и неисчерпаемым источником вдохновения. «Мыслитель» — часть скульптурной композиции «Врат», как и множество иных фигур, копии которых разошлись по миру отдельными произведениями.

Что касается Камиллы, то история её драматична. После расставания с Роденом, Камилла заперлась в мастерской, отказывалась общаться с людьми и била собственные скульптуры. По инициативе брата Камиллу заточили в психиатрическую клинику, где художница провела три десятка лет, пока не умерла.

Роден и Роза прожили вместе половину века, в браке — семнадцать дней. Роза Бёре скончалась в феврале 1917-го года, осенью того же года умер Роден.

Возвращаясь к молодоженам: отношения Гила и Инесс обречены. Тайны здесь нет, сюжет не страдает от констатации явного факта. «Полночь в Париже» — не про любовь Гила и Инесс. Это фильм о времени, истории и искусстве. О времени — в первую очередь. Режиссер рассуждает о времени, используя Гила как проекцию собственной рефлексии. Аллен вспоминает прекрасную жизнь прошлого века. Гил пишет о продавце в магазине ностальгии, торгующим предметами старины. «Раньше было лучше» — эта лаконичная фраза и есть сюжет фильма.

Сказав о ностальгии, Аллен сразу же впускает в кадр псевдо-интеллектуала Пола, препарирующего романтизм Гила экскурсом в психологию. Пол убежден, что «Золотого века» нет, есть неустроенность человеческой жизни и стремление укрыться от насущных проблем в прошлом. За нравоучительной прогулкой следует дегустация вин, затем Пол с Инесс отправляются танцевать, а скрипящее третье колесо по имени Гил остается наедине с парижскими переулками. Так в фильме случается магия: у Пола и Инесс своя, у Парижа и Гила своя.

Магия Инесс остаётся за кадром, зато заклинания Парижа ярки. Гила окружают нобелевские лауреаты, покровители искусства, кумиры поколений — все они оказываются на расстоянии вытянутой руки, сошедшие с Олимпа в пучину повседневности. Как от такого не потерять голову?

После визита в 20-е годы минувшего столетия, Париж двадцать первого века становится для Гила прозаичным. Фейерверк имен потрясает Гила: Скотт Фицджеральд, Коул Портер, Жан Кокто, Эрнест Хемингуэй, Гертруда Стайн, Пабло Пикассо, Сальвадор Дали, Анри Матисс. Фигуры упрощены до нескольких штрихов, однако выписаны очень точно: Портер поёт. Гертруда Стайн покровительствует. Пикассо тонет в женщинах. Лотрек пишет и пьёт. Хемингуэй охотится и лезет в драку. Дега погружен в мысли о балете. Зельда страдает от шизофрении. Фицджеральд страдает от Зельды. Дали блистает и пишет носорогов.

Про Дали сказать следует отдельно.

После съемок в кинофильме «Пианист» Романа Полански, с замечательным актером Эдрианом Броуди случилась беда. Актер получил «Оскар» и награда пропахала глубочайшую межу в жизни Броуди, заперев Адриана в образе несчастного человека со скорбным лицом. В 2025-м году мартиролог Броуди пополнился ролью в «Бруталисте», Броуди получил второй «Оскар». Но короткая роль Дали замечательно демонстрируют, насколько прекрасен был бы Броуди в ролях экспрессивных, ироничных, требующих сжатой пружины смеха.

Появляется в идеальном Париже и красавица Адриана, представленная Гилу сперва на картине Пикассо, а затем — в облике Марион Котийяр. Адриана, как и Гил, обожает Париж. Как и Гил, она стремится в идеальный мир, оставшийся в прошлом. Только идеал Гила — двадцатые годы минувшего столетия, а идеал Адрианы — 90-е годы девятнадцатого века.

Так Аллен говорит, что прошлое идеально не из-за того, что объективно лучше, а из-за того, что прошлое. Человек всегда будет тосковать по тому, что было до него. Гил вспоминает двадцатые годы, Адриана — Belle Époque, а Гоген убеждён, что лучшее время — Ренессанс. Аллен повторяет максиму Александра Кушнера «времена не выбирают, в них живут и умирают», призывая зрителя находить счастье не в прошлом, а в настоящем. Но в случае с послевоенным и довоенным временем хочется открыть заочный спор с режиссером.

Люди до Первой мировой войны и люди после — два разных человечества. Первая мировая война — это распад четырех империй, это миллионы погибших, раненых, умерших от болезней и голода, это пулеметы и оружие массового поражения. Человек, прошедший Первую мировую войну — это человек, забывший о гуманизме. Позолота нравственности стёрлась с человечества после 1914-го года, утонув в траншеях с трупами. Мировая война лишила человека права называться человеком, пост-модерн этот факт зафиксировал и признал. По этой причине утверждение, что любые времена прекрасны и дело исключительно в ностальгии — недопустимое упрощение. В девятнадцатом веке не было пенициллина, но и атомной бомбы не было. И для кого-то мир без бомбы окажется приятнее, чем мир без антибиотиков. Тициан, Энгр и конвоир Дахау — не просто представители разных столетий, это разные цивилизации. Греческий Икар и пилот B-29 Enola Gay отличаются не только способом перемещения в пространстве. Стремление человека найти свой век, свое время, свою прекрасную эпоху — не всегда свидетельство эскапизма, психологической травмы, желания спрятаться от неприглядного настоящего за ширмой прекрасной иллюзии. Иногда ностальгия — это действительно тоска по тому, что было лучше, добрее, человечнее.

Впрочем, это мнение является субъективным откликом из зрительского зала. Утверждение Аллена прекрасно в своем оптимизме и стремлении любить жизнь такой, какая она есть здесь и сейчас.

«Полночь в Париже» завершается одобрительной рецензией на роман Гила с ироничной ремаркой от Хемингуэя (абсолютно справедливой). Затем Париж берет одинокого скитальца по крыло и счастье действительно оказывается рядом. В настоящем, а не в прошлом.

Хорошая история, богатая именами, характерами, яркими эпизодами и пищей для размышлений. Заслуженный «Оскар» за лучший сценарий.

P.S. А детектива всё-таки жаль