Мужчину до свадьбы должен ласкать только ветер 18+

Дисклеймер:

Дальше — сатира. Я взяла все самые убогие клише, которые обычно предъявляют женщинам, и с любовью натянула их на мужчин.

Цель? Не «оскорбить», а показать абсурдность двойных стандартов. И, конечно, просто поржать.

Всем, кто остается: пристегнитесь. И да, я перегибаю. Намеренно. Приятного чтения. Мат! 18+  

[СЦЕНА: Кухня. Вечер. Запах вареного говяжьего мяса смешивается с сигаретным дымом. На столе — начатая бутылка коньяка, пара пустых пивных банок и пепельница.]

Галина вытерла руки о кухонное полотенце, залпом допила остатки пива и с хрустом смяла жестяную банку в кулаке. Не глядя, бросила через плечо. Звонкий удар о дно мусорного ведра.

ГАЛИНА: Ха! Снайпер.

На шум из комнаты выходит ее дочь, Маша. Волосы собраны в тугой хвост, из-за уха торчит сигарета. Она брутально прочищает горло.

МАША: Чо, мать, дурью маешься?

ГАЛИНА: А что еще делать после двенадцати часов на ногах? Завод — не институт благородных юнцов.

Маша вздыхает, тяжело заваливается на табуретку. Бесцельно листает ленту в телефоне, потом с отвращением откладывает его. Галина замечает.

ГАЛИНА: Чего кислая? Пацанята твои одолели?

МАША: (Мрачно) Пишут. Красавчики, ухоженные, стройненькие. Губки, попка — все при них. В зеркало смотрятся чаще чем в книгу. Один вчера прислал фотку своего авокадо-тоста. Спрашиваю: «А борщ сварить можешь?». Обиделся. А толку мне с его тоста? Шаловливые все. Несерьезные.

ГАЛИНА: (Закуривает) А чего ты хотела? Времена такие. Испортили мужиков. Раньше как было? Парень до свадьбы чтоб с кем-нибудь? Ни-ни. Глазки в пол. Рубаха чистая. Знает свое место. А сейчас? Все — «личности», «в поиске себя». Тьфу. Мужик должен не «себя» искать, а хорошую, властную жену, которая ему покажет, где его место. А его место — у плиты.

МАША: Вот именно. Одному тридцать пять, а он все «путешествует». Себя ищет. Говорит, хочет «вдохновения». Ты сначала найди, кому будешь борщ варить и рубашки гладить, а потом вдохновляйся...

ГАЛИНА: А этот твой, последний? Который фотки пресса своего в инстаграм выкладывает? Он-то хоть о детях думает? Его «часики»-то тикают.

МАША: Ой, мам, не начинай. Какие ему дети? Он — «свободный художник». Свободный от ответственности, блять. Ему бы только по барам скакать да тело свое демонстрировать. Говорит, «мое тело — мой храм».

ГАЛИНА: (Стучит костяшками пальцев по столу) Храм, блять! Да его тело — это сосуд! Сосуд для моих будущих внуков! А он его таскает по спортзалам, по чужим бабам... Трясет им, как погремушкой. Мужская красота , она для жены, а не для всех подряд. А эти? У них «пробег» больше, чем у моей «девятки». Раньше за нетронутого парня калым давали, а сейчас что? «Опытный». Да кому ты всрался со своим «опытом»? Ты — порченый товар! Шалавуны.

МАША: Помнишь Виталика бывшего моего? Который цветы разводил и полы мыл?

ГАЛИНА: (Морщится) А, этого... тихого. И что? Чем кончилось?

МАША: Так он начальницу свою от мужа-домохозяина увел! Говорит, «любовь». А по факту — расчет. У нее бизнес, связи. Вот они, мужики. Сначала тихий, хозяйственный, а потом — хвать! — и залез в чужую семью, как лис в курятник. Самые опасные.

Маша резко встает, наливает себе в стопку коньяк. Залпом выпивает, не морщась. Врубает на телефоне злой, агрессивный рэп. Музыка гремит на всю кухню. Она стоит посреди комнаты, широко расставив ноги, смотрит в одну точку.

ГАЛИНА: (Тихо, с одобрением) Вот. Это по-нашему.

Маша снова берет свой телефон, открывает фото. Тот самый «свободный художник», «красавчик». Потаскун. Она смотрит на его улыбающееся лицо с холодным, анализирующим презрением. Потом сплевывает на пол.

Берет с холодильника визитку. «Эскортники культурной столицы». Набирает номер.

МАША: (В трубку ледяным голосом) Алло. Мне нужен мужчина. На тридцать пять. Да, лет. Чтобы пироги умел печь. И молчал. И чтобы чистый был, не порченый. Проверить можете? Отлично. Жду.

[ЗАНАВЕС]