Как Бажов едва детдом не усыновил

Вчера был День учителя. Думала что успею с выкладкой книги о Павле Бажове, который даже несмотря на свою громкую славу писателя, основной своей профессией все же считал профессию учителя. 

Но да ладно, исправляюсь. Сегодня книга "Павел Бажов. Уральских сказов самоцветье" выложена полностью https://author.today/work/488646, а для развлечения предлагаю фрагмент из нее.

Как Бажов едва детдом не усыновил  

Ребенок рождается с потребностью быть любимым, и в этом смысле всю жизнь остается ребенком.

Фрэнк Кюрк

В 1923 году партия командирует Павла Петровича в Москву на открытие Всероссийской сельскохозяйственной и кустарной выставки, которую он должен был освещать в своей газете как журналист. На обратном пути Бажов оказался в одном вагоне с детдомовцами — детьми погибших красноармейцев, которых краевое начальство возило в Москву, дабы воспитанники могли увидеть своими глазами Кремль, Красную площадь, а также посмотреть, каких успехов достигла молодая советская республика. В стране в те годы была жуткая инфляция — 1 кг хлеба стоил миллион рублей. В поезд посадили шестьдесят воспитанников; при них находились учителя и человека три студента педагогического. На все про все в Перми  им выдали мешок денег — 700 миллионов рублей, путь же не ближний: сначала следовало раскошелиться на билеты до Москвы, далее — на размещение всей этой оравы и прокорм, и, наконец, — на обратную дорогу и сухие пайки в поезде. Но будучи в столице, ребятки расчувствовались и как-то уговорили своих наивных сопровождающих приобрести картинки, которыми планировали украсить серые, скучные стены детского дома. Но когда стали подбивать бюджет на обратную дорогу, выяснилось, что даже если они не будут кушать все пять дней в пути, денег на билеты все равно не хватит. В результате приобрели двадцать билетов, в то время как еще сорок человек ехали зайцами. 

Шутка ли сказать — в пути голодным ребяткам предстояло провести целых пять дней. И при этом нужно было либо не попасться контролеру, либо как-то убедить последнего не снимать «зайцев» с поезда и позволить им доехать до станции назначения. Так или иначе, но в столице их никто бы не стал обеспечивать жильем и продовольствием. Пришлось ехать. Положились на русский «авось» и загрузились в вагон. 

От сопровождающих теперь требовалось по возможности не позволять воспитанникам курить в вагоне, устраивать драки, задираться к другим пассажирам или, упаси Господи, воровать. При этом они ни в коем случае не должны были выпускать своих подопечных из вагонов во время остановок, так как, почувствовав свободу, милые детки вполне могли дать деру. О том, чтобы чем-то занять детей во время путешествия, речи не шло, взрослым хватало и необходимости караулить все входы и выходы, дабы не растерять воспитанников и следить, чтобы те не натворили чего в поезде.

«Вагон, в котором мы поместились, был старой конструкции: в нем поднятые вторые полки превращались в сплошные нары. Мы захватили больше полвагона, развернули полки и удобно разместились на них, — пишет в своих воспоминаниях Александр Шарц («Встречи с П. П. Бажовым»). — Кроме нас, в вагоне были и еще пассажиры. Один сразу обратил на себя наше внимание. Лет за сорок, небольшого роста, широкий, выпуклый лоб, спокойные, проницательные глаза, красивая русая борода. Его манера говорить и простота в обращении — все удивительно располагало к нему. 

Ребята окрестили его "дедушкой" и сразу захотели подружиться с ним. Опустили полки в одном из купе, чтоб образовалась комната, и пригласили "дедушку". 

Это был Павел Петрович Бажов. 

Наш поезд шел еле-еле. Все пять дней пути Павел Петрович был нашим спутником и собеседником. Он рассказывал об Урале, о гражданской войне, интервенции, о зверствах белогвардейцев. 

Оказывается, он сам был участником гражданской войны на Урале и в Сибири, воевал в тылу колчаковцев, организовывал партизанские отряды. Рассказывал он тихим, спокойным голосом, немного даже монотонно. Но слушали его затаив дыхание. Удивительно было по тем временам, что он не курил в вагоне, а просто держал трубку в левой руке. Курящих среди пассажиров было много. Однако все постепенно перестали курить на местах, стали выходить в тамбур. Хотя он ни разу никому даже не намекнул, что курить в вагоне нельзя. 

Под стук колес да скрип старого вагона вел Павел Петрович свою беседу. Чтобы лучше слышать и видеть Бажова, ребята устраивались кто как мог: сидели прямо на полу, лежали на полках, свесив головы, а на их спинах еще один ряд. 

Павел Петрович не только рассказывал сам, он умел заставить и ребят разговориться. Многие из них были детьми участников гражданской войны. Особенно запомнился мне один, по прозвищу "Димка-хохол". Тогда почему-то все ребята имели прозвища. Дима рассказывал живо, весело, хоть, конечно, немного и привирал о своих "подвигах". Павлу Петровичу он понравился. 

— Хорошо, хорошо! — подбодрял рассказчика Павел Петрович и увлеченно слушал. 

Были рассказы о "путешествиях" ребят по железной дороге, о побегах из школ-коммун, о скитаниях, о голодовках, ночлегах в подвалах больших домов, на чердаках, в асфальтовых котлах»[1].  

Пять дней пути дети были заняты беседами с умным, интересным человеком, который как будто бы и сам был рад такому нежданному развлечению, как общение с детишками. А ведь изначально сопровождающие детвору учителя и студенты были уверены, что как минимум половина сбежит по дороге. Для бывших беспризорников удрать из детдома и снова окунуться в вольную жизнь — затея во всех отношениях привлекательная. Тут же они не могли оторваться от совершенно постороннего, но проявившего к ним интерес и уважение человека.

Проводников с вениками в то время в поездах не водилось, а когда множество людей едут день за днем, неизбежно скапливается мусор. Павел Петрович предложил ребятам организовать дежурства по вагону и сам дежурил наравне с ними, не гнушаясь и мусор вынести и полы помыть. Напрасно его ребята уговаривали, что сами со всем справятся и не его это дело, с грязными тряпками да вениками возиться. Ничего подобного, Бажов только улыбался им, благодарил, но за все путешествие так ни разу от работы и не уклонился. Кроме уборки, нужно было собирать щепки и разогревать самовар. Откуда у детдомовских взялось такое чудо, которого, кстати, не было у них ни в Перми, ни по дороге до Москвы, а появилось, лишь когда поезд порядком откатился от Ярославского вокзала, сопровождающие решили не уточнять. Понятно, что приобрести его честным путем ребята не могли. Теперь же появилась возможность хотя бы изредка побаловаться кипяточком. Еды не было, а голодные дети —это по определению не самые спокойные попутчики. Нервов добавилось, когда явившийся проверять билеты контролер обнаружил сорок «зайцев» и потребовал ссадить их на ближайшей станции.

Высадить сорок детей в незнакомом им месте!

Воспитанники подняли плач и ор, контролер попеременно то чувствовал себя злодеем, выбрасывающим на смерть и поругание сорок не повинных в своем несчастье младенцев, то думал о том, что произойдет, если он согласится оставить в покое ребят, а тут придут проверять его. Ведь и на контролера найдутся другие контролеры. И что тогда? Под арест? Под суд?

В результате за ребят вступился Павел Петрович, который очень спокойно, без криков и брани объяснил контролеру сложившуюся ситуацию. Все кончилось тем, что на станции Вятка один из железнодорожников принес в вагон к детям большую корзину огурцов, которые оказались более чем кстати.

В Перми дети и сопровождающие выходили из вагона, и на перроне их встречали работники губкома комсомола, которые тут же выдали каждому по сухому пайку, состоящему из куска хлеба и двух огурцов. Какого же было удивление губкомовцев, когда, получив еду, дети вдруг полезли обратно в вагон. Оказалось, что они решили хотели поделиться с Павлом Петровичем своими пайками. Состоялось трогательное прощание, но, когда ребят наконец выпроводили из вагона и построили вдоль платформы, выяснилось, что трое исчезли. То есть, буквально, когда хлеб получали, — были, а потом вошли в вагон, да там и сгинули. Пришлось обыскивать поезд, и нарушители спокойствия наконец обнаружились. Как выяснилось, они решили поехать с Бажовым в Екатеринбург и как-нибудь договориться, чтобы полюбившийся им попутчик принял их к себе в семью. 

Трое невесть чьих подростков — как раз то, что и следовало привезти из Москвы любимой супруге!

Услышав о намерениях троицы влиться в семью так понравившегося всем Павла Петровича, на перроне снова подняли вой. Все воспитанники как один сочли идею перспективной и запросились в дети к Бажову.

Представляю реакцию Валентины Александровны, когда ее муж явился бы к ней из столицы в сопровождении целого детского дома!

Ситуация накалилась, Павлу Петровичу пришлось выйти из вагона и успокаивать рыдающих ребят. И что же? Снова все вышло, как он хотел! Попрощался, и дети спокойно ушли вместе с преподавателями, а он поехал дальше.

Вот что значит настоящий учитель!

[1] Шварц Александр «Встречи с П.П.Бажовым»