Общежитие (русреал, соседи, масло)

<Она>: прилагает больше пустых усилий,

чем старый шарманщик.

Она истерит: где же черти тебя носили?

Лгун и обманщик!

(мало кто знает: любовь косяки не прощает,

смерть не банкротит;

синонимический ряд её не смущает –

даже напротив)

<Он>: раскаляется паром, вздымает руку:

Глупая стерва!

Он говорит: ты такая-то сука-ъука,

пилишь по нервам!

Ты обзываешь меня придурком и либерахой,

и парвеню,

кажется, ждёшь, что я расчленю и затрахаю?

Не извиню,

ты меня съела, изъюзала, изломала,

ты мою жизнь доабьюзила до финала,

порешь хуйню!..

<Я>: одинокий художник, макаю кисти в ведро.

<Вы>: одинокие тоже и знаете: жизнь — добро

в чёртовой коже.

Мы похожи.

В этом, в другом — в понимании букв ли, лиц?

Тряпочный ком, крипота, рокировка, блиц…

Бедный Пьеро!

Он, как и вы, заморочный роман листает;

он дочитает до точки, но лайк никогда не ставит;

он бы хотел обнять, но без всяких больных условий;

он в синяках опять, но уже не боится крови;

он — современный мачо, ромео с потёкшей крышей.

Спросите: был ли мальчик?

Был,

но до срока вышел.

 Дама, конечно, тоже…

…но вы как читатель в курсе.

С ороговевшей рожей палец держу на пульсе,

к чёрту послав смущение, всласть накурившись травки,

слушаю «Превращение» в знак приобщенья к Кафке,

жду, слюдяных фасет не поморщив на звук пощёчин,

друг, 

таракан, 

сосед,

хроникёр

первобытной

ночи...