День психического здоровья: зачем превращать литературу в кабинет психотерапевта?

Каждый октябрь интернет вдруг зеленеет от лозунгов о «дне психического здоровья». Площадки вроде «ЛитРеса» радостно публикуют подборки: «Книги, которые помогут справиться с тревогой», «Писатели, победившие депрессию», «10 историй для восстановления внутреннего равновесия». И всё бы хорошо — забота о людях, внимание к важной теме. Но в какой-то момент понимаешь: под видом поддержки литературу тихо превращают в сеанс терапии, а писателя — в штатного психолога.

Когда-то книги писались не для «исцеления», а для переживания. Толстой не ставил себе задачу вылечить Анну Каренину от аффективного расстройства. Достоевский не задумывался, что Раскольникову бы не помешало обсудить импульсивность с психоаналитиком. Чехов не считал, что его рассказы должны «снижать уровень тревожности». Они писали о человеке, о страсти, о вине, о совести — и читатель сам проходил через катарсис, а не по чек-листу от коуча.

Теперь же всё подаётся в упаковке благих намерений: «Читайте, это помогает». Помогает чему?
Если литература становится инструментом для стабилизации психики, то она перестаёт быть искусством. Это уже не текст, а препарат с дозировкой: «по одной главе утром, по две перед сном, избегать сочетания с тяжелыми мыслями».

Разве Платонов или Солженицын писали, чтобы кого-то «успокоить»? Их книги тревожили, выворачивали, заставляли болеть. И именно потому — лечили. Но не психику, а душу. А это, как ни странно, разные области.

Проблема не в желании людей чувствовать себя лучше. Проблема в том, что рынок решил монетизировать слабость, подменив литературу психологией. Сегодня читателю предлагают не размышление, а «эмоциональный комфорт». Не судьбу, а «проработку травмы». Не трагедию, а «возможность безопасного проживания». И заодно — красивые обложки и скидку к празднику.

Все эти «дни психического здоровья в литературе» делают одно — они обесценивают саму идею страдания как части человеческого опыта. А ведь без боли нет роста, без смятения — прозрения, без внутреннего надлома — подлинного понимания.

Книга не обязана лечить. Она обязана тронуть. Даже если от этого станет хуже. Особенно если хуже. Потому что именно через боль рождается осознание. Литература — это не обезболивающее, а скальпель, который режет по живому, чтобы показать, что под кожей есть не только розовые мечты, но и кровь.

Когда же издательства лепят на романы ярлыки «поддерживающее чтение», они тем самым убивают саму мысль, что читатель способен справиться с чувствами самостоятельно. Как будто взрослый человек — это не существо мыслящее, а пациент, которому нужно выдать дозу «позитивного контента».

Не нужно лечить литературой. Пусть книги остаются тем, чем были всегда: зеркалом, ножом, откровением. Пусть пугают, тревожат, рвут. Пусть заставляют задавать неудобные вопросы. И не надо превращать каждый октябрь в фестиваль заботы о ментальном здоровье. О нём можно позаботиться и без того — просто читая настоящие книги, а не подборки под лозунгом «Внутренний баланс в обложке мягкой печати».

Психотерапевт лечит психику.
Литература лечит смыслом.
И смешивать одно с другим — всё равно что мазать душу таблетками.