Избранные цитаты из военной истории

"...Как однажды сказал мой научный руководитель сэр Джеффри Элтон, если историк – не скептик, то он и не историк", заметил историк религии Диармайд Маккалох. 

Это приложимо, на самом деле, к любой области исторической науки, но к военной истории в особенности. И в области военной истории настоящим основателем скептической школы стал Ганс Дельбрюк на рубеже XIX и XX столетий. Многие его высказывания сохраняют своё значение и до сих пор, для профессионалов-исследователей и любителей истории прежде всего. 

"Надо иметь мужество отвергать явно легендарные рассказы даже в тех случаях, когда мы не имеем возможности заменить их чем-либо лучшим.

Решиться на это нелегко, и лишь очень постепенно научный мир привыкает к правильным мерилам".

"Геродот рассказывает нам, что афиняне бросились на врага с разбега в 8 стадий (4 800 футов, что составляет 1 500 м). Подобный бег физически невозможен: большой отряд бойцов в тяжелом вооружении может пробежать скорым шагом максимально 400-500 футов (120-150 м), не выбившись окончательно из сил и не нарушив своего порядка. Отдельные искусные бегуны, а также дикари могут пробежать очень большое расстояние даже при тяжелой нагрузке; но афиняне, сражавшиеся при Марафоне, не были уже первобытным народом, а представляли собой попросту гражданско-крестьянское ополчение. По прусскому воинскому уставу бег с полной укладкой не должен продолжаться больше 2 минут, что соответствует расстоянию от 330 до 350 м. А ведь афинское войско состояло не из кадров, прошедших военную муштру, и даже не из юношей, занимавшихся гимнастикой, а из набранных в массовом порядке горожан, крестьян, рыбаков, угольщиков, в возрасте до 45 или 50 лет; притом сомкнутая масса значительно тяжеловеснее в беге, нежели отдельные бегуны.

Когда какой-либо новейший историк говорит, что афиняне пробежали "по преданию" 8 стадий, то это звучит совершенно так же, как если бы он повторил вслед за древним рассказчиком, что они "по преданию" сделали в один день 60 миль (420 км). Если же кто-либо думает, что огромный воинственный подъем делает возможным совершенно иное напряжение нервов и мускулов, чем ежедневные упражнения на плацпараде, то это, конечно, верно, но все же это не может сделать возможным бег фаланги на протяжении полутора километров...

"Баснословный бег, - заявляет один филолог, - не мог быть никому в тягость: Артемида дала им силу для бега с криком (βοηδρδμια) и в благодарность получила жертвенную козу"; так этот филолог предостерегает тех, кто в неразумии или по маловерию стал бы отрицать, что, вопреки суетному людскому суждению, простая вера в бога и собственная доблесть дали афинянам победу. И это миросозерцание имеет свои права: в Средневековье, в описаниях жизни святых и крестовых походов, весь мир, а равно и войны были полны чудес, люди же вообще неохотно отказываются от романтики исторического предания. Но тот, кто хочет критически исследовать историю военного искусства, тот может лично для себя молить о помощи святого Георгия или, если ему угодно, Артемиду и Аполлона, но из своего исторического исследования он должен решительно их изгнать".

"Даже у Фридриха, которому справедливо приписывается высокая достоверность, была слабость изменять ради славы Пруссии цифровые данные, и это доказано; кроме того, у него немало тенденциозных и невольных ошибок и противоречий... Насколько Наполеон был индифферентен к исторической правде, знает всякий уже давно... На этом можно будет убедиться, как мало значит довод, будто бы опубликованные современниками факты должны быть правдивы, потому что они могут быть разоблачены знающими людьми, находившимися еще в живых". 

"Человеческие массы - не мертвый материал, который при помощи грубой силы можно по желанию громоздить один на другой. Чтобы создавать массы, нужно уметь расчленять их и организовывать. Победа посредством масс кажется с первого взгляда победой благодаря физической силе, что при некоторых обстоятельствах и бывает; но если масса слишком велика, то надо приписать победу организующему и руководящему началу".

"Что нельзя вести в бой солдат, которые недостаточно обучены; что нелегко разбить того, кто правильно умеет оценивать свои силы и силы своего противника, что всякая неожиданность повергает неприятеля в ужас; что тот, кто не заботится о снабжении своих войск, будет побежден, не подвергшись даже ударам меча, - все это такие истины, которые для своего признания не требуют классического авторитета. Но ведь и общие места должны же быть когда-нибудь формулированы..."

"Верным признаком слабости служит стремление возместить недостаток мало-мальски годной организации военного дела и военного налога при помощи многословных патриотических и поучительных фраз, а также угроз множеством наказаний". 

"...опыт и знания в области современной практической военной службы еще совершенно не являются залогом того, что данный автор будет иметь ясные и правильные взгляды на военное дело в более ранние эпохи".

"При таких наклонностях писателей единичное свидетельство, как бы ни казалось оно достоверным, дает крайне мало, и только при сличении описания событий на протяжении всей эпохи вырисовывается ясная картина ее характерных явлений...

...

Итак, не отдельно взятые свидетельства, почти сплошь недостаточно достоверные и противоречащие друг другу, а критический анализ и оценка таких свидетельств в сопоставлении с общим ходом развития военного дела дают нам право на вывод..."

"Из порицания по адресу потерпевшего поражение полководца, обычного у писателей, вообще можно заключать об очень немногом".

"Человеческая склонность к преувеличениям неискоренима; если позор поражения так велик, что никаким велеречием его нельзя ни скрыть, ни замаскировать, то искажение перебрасывается в другую сторону, и кто не может больше найти удовлетворения в хвастовстве, находит его в самобичевании". 

Ганс Дельбрюк "История военного искусства".