Улыбаемся? Улыбаемся

Для ФМ

Энто елозит как-то Иван Ц. по лесу дремучему, не то чтобы по делу какому осударственну, а так. Идёт, касатик, мухоморы пинат да шишки сшибат, пичуг слушат да ягодки кушат. Ну и вышел на поляну, глядь — скамейка, а на скамейке-то — девица во хмелю: ланиты румяны, нюни алы, очи вкось, ноги врозь. Годков двадесят, ежли не помене. Как узрела Ивана Ц., гаркнула:

— Гой ты еси, осударь, хороша ли я, люба ли вашему высоко?

— Ну… — речёт Иван Ц.

— Буду тебе жаной работяшшой да верной, коли отгадашь одну загадку толерантну.

— Да я не… — согласился Иван Ц., а девица уж перебиват:

— Два конца, два кольца — что сие?

— Да откуда мне…

— Угадал, соколик, угадал, многохитрый! — пригорюнилась девица, да делать нечего, слово не воробей давно, а оферта, пришлось взамуж иттить.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Живут молодые поживают, добра наживают. При скамейке избушку справили, колодезь вырыли, яблонек насажали. Иван Ц. чуть брезг на службу спешит, да к вечору на коло прыг — бесерменов извозит по вертепам, заполночь вертается — кошель полон, да кашель — вон он. Знамо, от работы не будешь богат, а токмо горбат. А что Василисушка? Тоже вся в делах: не бьюти-блоги ведёть — так на спа бредёть, важны оспода везде караулят: энтот — букет суёть, другой в Пхукет зовёть, от третьего — куль конфет; дома хозяюшки-то почти нет. Тяжко Иванушке, инда сам на себя не похож стал, исхудал. Надысь приходит домой — нет дома, остались только фунт да мент, в колодезь наплёвано, порублены яблоньки. Мент-от — вона, Соловей-опричник в гражданском зипуне, — сидит на кортах на скамейке, на деснице Кот-Баюн наколот, на шуйце — Щука. Глаголет Иванушке:

— Тута подмахни быро, — и суёт грамоты гербовые, в коих писано, что разводится Яга П.И. с Иваном Ц., не снеся снасильев и измывательств, но в суд не подаст, ежли полюбовно имушшество Иванушка ей отпишет. А пистолью, слыш-ко, в лоб тычет.

— … — взроптал Иванушка, но подписал. А что сделаешь?

Сие сказка, не ссы. Была б быль — не был бы бобыль.