От Лавкрафта до Лукьяненко: Кто на самом деле придумал «провалы в иной мир»?

Идея «провалов в иной мир», являющихся источником мутантов, монстров или аномалий — это один из краеугольных камней современной российской фантастики, и мне, изрядно почитав и прослушав такого рода произведений, захотелось узнать: кто конкретный «отец-основатель» данного сюжетного хода? А он у него есть, может даже не один.

Не лишне вспомнить про Говарда Лавкрафта, про разные его произведения, написанные ещё в 1920-1930-е годы типа «Тварь на пороге» и другие истории о разрывах в пространстве, через которые в наш мир проникают невообразимые сущности. Они заложили философскую и атмосферную основу. Это были первые «провалы», ведущие к абсолютно чужому и безумному миру.

Нельзя пройти мимо «Хроник Нарнии» Клайва Льюиса, 1950 года, когда дети проникают, по сути, в сказку из реального, лишенного какого бы то ни было волшебства мира.

Можно, конечно, назвать Братьев Стругацких с их «Пикником на обочине», 1972 года, но это, скорее всего важнейший духовный предшественник. У Стругацких не «провал в иной мир», а посещение инопланетян, оставивших после себя опасную «зону», именно они создали модель аномальной территории, являющейся источником мутаций и артефактов. 

Опять же Стивен Кинг, «Туман», 1980 года, классический пример того, как научный эксперимент (в данном случае военный) рвет пелену между мирами, выпуская в наш мир полчища монстров из иного измерения. Это прямой аналог «катастрофического» провала.

В аниме «Паразит», 1988 го года провалов нет, но сама идея появления мутантов-паразитов извне, меняющих общество, очень созвучна.

А вот главным «архитектором» этого сюжетного хода можно считать российского писателя-фантаста Сергей Лукьяненко. Это он соединил этот сюжетный ход с классическим фэнтезийным «порталом» в своей знаменитой дилогии «Линия Грез», 1994-го года и «Императоры Иллюзий», детально разработал и популяризировал концепцию на постсоветском пространстве.

Само понятие провала в этих книгах — это не просто дыра в заборе. Это разрыв в пространстве-времени, соединяющий наш мир с миром фэнтезийным, Эддаром. Из этих провалов в наш мир проникают не только классические монстры, вроде драконов, но и вирусы, радиация, магия, которые вызывают неконтролируемые мутации у людей, животных и растений. По сути, это прямой потомок «Зоны» из «Сталкера», но фэнтезийной, а не техногенной природы.

Лукьяненко детально прописал, как общество адаптируется к этому феномену, появляются «линии грёз» — маршруты для искателей приключений, «сталкеры», само это слово используется в близком к будущему значению, специальные правительственные агентства по контролю за провалами, черный рынок артефактов и т.д., и т. п.

Почему это был прорыв? До Лукьяненко были, конечно, «ворота в иные миры», но они чаще всего были управляемыми и стабильными. Лукьяненко же сделал их стихийным, опасным и массовым явлением, катализатором глобальных изменений на планете, что и стало каноном для жанра.

Идея эта, кстати, была, скорее всего независимо и блестяще, развита в Японии. Например «Врата Штейна» (2009). Хотя это про путешествия во времени, сам образ «линий мира» и их разрывов очень близок по духу. Или «Токийский гуль» Суи Ишиды (2011).

Авторы как это обычно бывает вольно или невольно синтезируют ранние идеи в данном случае об аномальной зоне с классической фэнтези-концепцией портала, создавая мощный и чрезвычайно продуктивный троп, который ныне подхвачен по всему миру.