Соперники

Боролись ли герои ваших книг за сердце девушки?

подхвачено здесь

https://author.today/post/720440

Соперничество если и было, то весьма свообразное. Особенно в Орнее - Арно - Лара - Раймон и гдето там Ивэн - несоклько другая геометрическая фигура

а вот в "Лепестках на волнах"  более явное, хотя  тоже не совсем стандартное

Расклад такой - мужчины, Питер и Мигель, заклятые враги, но Арабелла об этом не помнит, головушкой ударилась. Она конечно же любит Питера, но об этом тоже забыла. А враг - Мигель сначала пытается в качестве мести пользоваться ее амнезией, но и сам попадает в ловушку ее чар)

– Присаживайтесь, донья Арабелла. Не буду вас томить и скажу сразу, что ваш супруг принял мои условия и скоро вы вернетесь... домой.

Арабелла, погруженная в свои горестные переживания, до сих пор так и не спросила его, в чем состоит выкуп и де Эспиноса в глубине души был этому рад. Она узнает о цене своей свободы, но... это будет потом.

 Арабелла невесело улыбнулась:

 – Домой... в дом, которого я не помню, и... – «к человеку, который тоже стал незнакомцем и пугает меня», – продолжила она про себя, а вслух тихо сказала: – Вам не следовало высаживаться на разбившийся бриг, дон Мигель.

 По лицу испанца пробежала судорога.

 – Не говорите так. Нет ничего, окончательнее смерти. Во всяком случае, вы будете свободны, а не в окружении врагов, как на моем корабле. Вы выпьете вина? – вдруг спросил он. – У меня есть превосходная малага. Dorado-o-Golden...

 Не дожидаясь ответа, де Эспиноса извлек из шкафа высокую бутылку темного стекла и два позолоченных кубка тонкой работы. Он откупорил бутылку и наполнил кубки янтарным вином. По каюте поплыл тонкий цветочный аромат.

 Арабелла взяла протянутый кубок и пригубила, чувствуя на языке вкус фруктов, впитавших щедрое солнце Испании. Она прикрыла глаза и маленькими глотками выпила вино, наслаждаясь его вкусом . 

 – У вас чудесная малага, дон Мигель. Могу ли я теперь вернуться к себе? – спросила она через некоторое время и встала, но де Эспиноса, также поднявшись, шагнул к ней, загораживая дорогу.

 – Не уходите, донья Арабелла. Что вам делать в вашей тесной каюте, которая, наверняка вам опостылела?

 – А что мне делать в вашей каюте?

 – Я бы хотел, чтобы все случившееся было для вас только кошмарным сном, но увы, это не в моей власти, – сказал де Эспиноса, со странной жаждой глядя в ее лицо. – Побудьте еще немного здесь.

 Она не ответила, но и не сдвинулась с места.

 – Арабелла... – он осторожно взял ее за плечи, мягко привлекая к себе. 

 Арабелла, обессилившая от многодневной борьбы – с ним, с неумолимой судьбой, с прошлым, которое подобно убийце в покрытом мраком переулке подстерегало ее, чтобы нанести глубокую рану – не сопротивлялась, только печально смотрела на него. Прикосновения рук де Эспиносы дарили неожиданное утешение ее исстрадавшейся душе, и Арабелла непроизвольно прижалась к нему в поисках простого человеческого тепла, не думая в эту минуту, что ее обнимает человек, который пленил ее и угрожал ей. Но когда де Эспиноса прильнул к ее губам, она задрожала и попыталась отпрянуть. 

 – Не надо... – прошептала она.

 – Не бойся, – тихо ответил де Эспиноса, снова целуя ее. Его взгляд, полный тоски и страсти, завораживал Арабеллу, лишал ее воли. – Мi chiquitina, не бойся, сейчас нам обоим нужно немного тепла...

 Под руками дона Мигеля, гладившими ее спину и плечи, стихала дрожь, по телу разливалась сладкая слабость, и Арабелла вдруг поняла, что отвечает на его поцелуи. 

«Не бойся, все будет хорошо... доверься мне»

Мужской голос, прозвучавший в эту минуту в ее сознании, не принадлежал дону Мигелю! С поразительной четкостью Арабелла увидела, как к ней склоняется темноволосый человек, его пронзительно-синие глаза светились любовью, и ее сердце  затопила  невыразимая нежность... 

 – О, отпустите же меня! – она как безумная забилась в объятиях де Эспиносы. – Вы не можете! Отпустите! – яркие образы хлынули в ее мозг, они не сменяли друг друга, а наслаивались, и она тонула в их бурном потоке: – Я вспомнила! Питер! 

 Пальцы дона Мигеля впились в плечи Арабеллы, заставив ее вскрикнуть, затем он разжал объятия. 

 – Вы заблуждаетесь, миссис Блад! Вы в моей власти, и я могу сделать с вами все, что мне заблагорассудится, – с угрозой в голосе сказал он.

Арабелла отскочила в сторону, не сводя с него гневного взгляда. Лицо дона Мигеля исказилось, как от сильной боли. Он отвел глаза и язвительно осведомился: 

 – Так значит, к вам вернулась память? Своевременно, стоит отметить. Что же, вы и меня вспомнили?

 Арабелла, задыхаясь от противоречивых чувств, молча покачала головой.

 Де Эспиноса уже полностью владел собой. Неожиданно он рассмеялся, блеснув  в темноте каюты белыми зубами:

– Если бы вы могли сжигать взглядом, от меня не осталось бы и кучки золы. Вы потрясающая женщина, донья Арабелла. Гнев придает вам еще большую прелесть. Но полно, не смотрите так на меня, я не стану покушаться на вашу добродетель. Не смею вас больше задерживать.

Она не помнила, как оказалась на палубе. Свежий порывистый ветер немного привел ее в чувство. Плотная завеса над прошлым приподнялась, и Арабелла отчаянно пыталась понять, что же за ней скрывалось. Недопустимая сцена, только что произошедшая в апартаментах де Эспиносы, меркла перед этим, отступала на второй план.

К сожалению, воспоминания были разрозненными: она видела высокого синеглазого мужчину то в кандалах и заросшего бородой, то в кирасе и шлеме на палубе корабля, то в тщательно завитом парике и элегантном, черном с серебром камзоле. Теперь она знала, что это и есть ее муж, Питер Блад, пират и губернатор. А еще она ясно осознавала то, что любит его.