Отцовский флешмоб
Автор: Наталья Болдырева«От добра добра не ищут», говаривал некогда его отец, сжимая невольно трёхпалую руку. Март помнил человека, из-за которого отец стал калекой, неспособным держать в руках скальпель. Он забыл его имя, но лицо, потное, перекошенное, с трясущейся от страха нижней губой, он представлял себе очень чётко — стоило лишь чуть прикрыть веки. «Убью!» — орал тот, дёргаясь в ремнях на операционном столе, пока отец отнимал чёрные, омертвевшие уже ткани от распухшей, посиневшей ладони… Не убил. Просто вернулся спустя пару месяцев и, приставив нож к горлу насмерть перепуганного мальчишки, заставил мясника проделать с собой то же.
Март хорошо усвоил этот урок, и с тех пор внимательнее вглядывался в лица людей, приходивших к его отцу за помощью. Брал скальпель и оперировал, готовый в любой момент полоснуть по горлу — ему хватило бы и одного косого взгляда… Но тонкие, плотно сжатые губы тринадцатилетнего мальчишки были красноречивее любых слов. И хотя ему ни разу не пришлось убить пациента, он очень скоро понял, что Город боится его. Боится так, как никогда не боялся отца.
Осознание факта ударило в голову, заставило поверить в собственную исключительность. До тех пор, пока жизнь не преподала ему новый урок. Годы спустя, когда отца уже не было в живых, а Март по праву занял его место, молодая женщина легла под его нож, а потом — расплатилась собственным телом. Нет, она не была первой. Но она сумела стать единственной. Два месяца. Два бесконечно долгих месяца он был безумно счастлив с ней, пока она не ушла, чтобы вернуться вдруг через полгода. Измученная непрекращающимися схватками, она была всё так же красива. Глаза лихорадочно блестели, тёмные круги оттеняли взгляд, придавая ему небывалую глубину, болезненный румянец красил щёки, а губы были искусаны в кровь. Он попытался заставить её остаться, потребовав ребёнка в оплату… Она отдала его, не колеблясь.
Март любил эту женщину, но не мог удержать её ни силой, ни хитростью. «От добра добра не ищут», бормотал тогда Март, глядя на недоношенного младенца и не представляя себе, что он будет с ним делать. Крохотная девочка была слишком слаба, чтобы плакать, но она крепко держалась за его палец, глядя серьёзно и скорбно своими большими, тёмными, как у матери, глазами. Через год она уже смеялась заливисто, чётко выговаривала слово «папа» и сама поднималась в кроватке ему навстречу, едва заслышав его шаги. Эта девочка стала средоточием всей его жизни, и он снова чувствовал себя баловнем судьбы.
Всё закончилось в один день.
