Флешмоб легендарный

Тут френды с подачи Яна Лика затеяли флешмоб про легенды и предания в своих книгах .

В романе "Меч и зеркало", который сейчас выкладывается, легенды, мифы и предания присутствуют почти в каждой главе. Уж таков был замысел - сюжет  во многом на них и построен. Причем все предания -  китайские, корейские, японские и персидские -  вполне себе существуют.

Вот эпизод из романа, где на храмовом празднике исполняется "Пари конджу" -  "Выброшенная принцесса". Это сказание сохранилась в Корее до наших дней во множестве вариантов. И да, если для кого-то термин "мудан" звучит неприлично - ничего не поделаешь. Так именуются служительницы  исконной корейской религии мусок - "путь духа".  В русских переводах их обычно именуют шаманками или жрицами.

Вдруг заговорил тэван.

--Ты, верховная, и твои сестры радушно приняли меня. Паломники несут святилищу дары – золото и серебро, редкие ткани, гонят скот. И мы не  явились без даров. Но позволь отдариться тем же, что показал храм. Священные истории не чужды нам, и мои слуги подготовили действо о Седьмой принцессе.

Ханыль, разумеется, знала эту  песню. Это был тот вариант сказания о Священной матушке, что пели  на островах, примыкающих к Самхану, и  в храмах северных, граничащих с ханьцами. Там, куда давно проникли чуждые Сильбе  учения. Но отвергать приносимые святилищу дары, в какой бы они ни были форме, не полагалось. А вступать в спор с тэваном было бы попросту неразумно.

-- Мы послушаем, как слуги государя восхваляют Великую мать.

Из рядов свиты выступила девушка  в белом платье, какое не положено было носить прислуге. Это мудан носили белые одежды, но другого покроя. Девушка была тонка и изящна, черты ее  лица можно было назвать прекрасными, если бы они не казались несколько заостренными. В руках она держала хянбипу – пятиструнную лютню грушевидной формы. Этот инструмент пришел в Самхан из Поднебесной, там его называли попросту «пипа» - «груша». И хоть в Сильбе он был известен довольно давно, в святилище он считался чужестранным, и здешние музыканты на нем не играли.

Девушка ударила по струнам , и глубоким звучным голосом завела песню. Мелодия была Ханыль неизвестна, но содержание песни она знала. История начиналась с того, как некоему царю было предсказано, что если он женится в благоприятный год, то у него родятся семь сыновей. А если в  неблагоприятный, который ближе – семь дочерей. Но царь не поверил пророчеству, и не захотел ждать благоприятного года. И женился немедля. И одну за другой рожала его супруга дочерей. Царь же по-прежнему оставался неверующим, и при приближении родов все надеялся, что у него появится долгожданный сын и наследник. Шесть дочерей  появились на свет, но царь все еще ждал сына. Когда же вновь родилась дочь, царь пришел в такую ярость, что приказал положить девочку в каменный гроб неимоверной прочности и похоронить заживо.

Но невинное дитя не погибло. Проходивший мимо путник  коснулся могилы  своим посохом, и земля расступилась, и каменный гроб разлетелся вдребезги. Ибо путником был не кто иной, как сам Будда.

Увлеченные песней присутствующие не сразу заметили, что посреди двора появилась еще одна фигура. С первого взгляда могло показаться, что это другая девушка. Но что-то в ее облике отличала ее от первой. Лицо ее было набелено и насурьмлено, губы покрыты алой помадой, одежда была яркой и пестрой, шея обвита бусами из цветного стекла. Она гораздо сильнее привлекала к себе взгляды, чем, чем  певица, не только внешним видом своим, но и тем, как пустилась в пляс. И танец ее ничуть не   напоминал пляску мудан, долженствующую привлекать духа. Этот танец, полный изящества, был рассчитан на внимание зрителей. Он удивительным образом передавал собою то, о чем повествовала песня.

…Седьмая принцесса, которую Будда отнес на острова за море и передал   доброй супружеской чете, вырастала мудрой и добродетельной, и Будда сожалел лишь  о том, что родилась она женщиной, и он не может принять ее в число учеников. Тем временем отец и мать Седьмой принцессы тяжело заболели. Искушенная в науке целительства принцесса направилась к ним, чтобы излечить, но опоздала  - царь с царицей скончались.  Однако небеса открыли принцессе, что там  может воскресить своих родителей с помощью волшебной  травы, что растет в Индии.

Чтобы избежать опасностей, что  подстерегают женщин в пути, принцесса переоделась в мужское платье и отправилась на поиски травы. Многие трудности пришлось преодолеть ей в этом странствии. Она поднималась на высокие горы и пересекала моря. Ей пришлось укрощать диких зверей и сражаться с разбойниками…

Танцовщица тем временем искусно изображалась те самые  преодоления трудностей. Когда дело дошло до сражения с разбойниками, танцовщица так ловко воспроизвела движения бойца, что Ханыль невольно выдохнула.

--Это же не женщина! Это… -- она не рискнула произнести «мужчина», да и не был еще  танцор мужчиной. В прежние времена такой танец могла бы исполнить одна из воительниц Священной гвардии, но нынче их всех уничтожили. А перед зрителями был обученный воинским искусствам отрок, переодетый в женское платье, при том, что сейчас он изображал женщину, переодетую мужчиной.

Певица же дошла до кульминационного момента сказания.

Седьмая принцесса добралась до последней преграды, отделявшей ее от страны, где росла трава – огненной реки. И сторожил переправу  через ту реку демон Мусансин. Несмотря на маскировку , он сразу распознал в путнике девушку, и сказал, что пропустит ее не раньше, чем она родит ему семерых сыновей. Страшен был демон и отвратителен, но принцесса на все была готова ради родителей. Она согласилась, и семь лет прослужила демону, каждый год рожая ему сына. Когда же закончился срок ее испытаний, она перешла огненную реку, сорвала волшебную траву и поспешила к гробнице родителей. И едва она брызнула соком той травы на мертвые кости, как восстали царь и царица здоровее и краше, чем были до смерти.

И царь вознес благодарственную молитву за добродетельную дочь, и такова была сила той молитвы, что Седьмая принцесса вознеслась на небо. Семеро же ее сыновей, войдя в возраст, разошлись по всем странам обитаемого мира, и стали праотцами всех шаманок.

Ханыль, разумеется, знала эту версию сказания, иначе бы возмутилась ее нелепостью. Всякому известно, что Священная матушка породила восемь дочерей, а не семь сыновей, ибо возможность следовать путем духа принадлежит женщинам. Это не говоря уж о прочих несообразностях. Все  из- за того, что чужеземцам надо примешать к исконному сказанию своего Будду. Не удивительно, что государь, поддавшись этой чуждой вере, велел исполнит такой вариант сказания. Все, все понимала и трезво оценивала Ханыль, но, как  и все во дворе храма была зачарована мастерством исполнителей – чудесным голосом певицы в белом,  выразительными  движения нарядного отрока. Казалось, что даже если бы певица не повествовала историю Седьмой принцессы, с помощью танца отображались бы все события, и можно было их угадать.

Убыстрилась мелодия ханбипы, убыстрился темп танца. Сначала зрители – те, что сидели на помосте, стали неосознанно притоптывать, а сидевшие на  циновках отбивать такт ладонями. Потом – Ханыль не успела заметить когда,  музыканты за е спиной подхватили мелодию. Отрок посреди двора был словно подхвачен вихрем танца. Зрители видели, как седьмая принцесса отдается демону, чтобы в следующий миг корчиться в спазмах и поднять на руки новорожденного младенца. Мужчина и женщина, боль и наслаждение,  жизнь и смерть -  все слилось воедино в этой пляске.