Матери русалок

Продолжаю читать книги по славянской мифологии. И во многих (у Виноградовой, у Левкиевской, у других авторов) есть момент, который пробирает меня до слез. До настоящих слез на глазах.

Наши русалки – отнюдь не прелестные хранительницы водоемов, вроде греческих наяд. Нет, наши – покойницы, умершие при определенных условиях. Либо утопленницы, либо девушки, умершие в Русальную неделю, либо бедолаги, уже заключившие помолвку, но не дожившие до свадьбы. Теперь они обречены бегать по лесу, пугая случайных прохожих...

Да, их боятся, и правильно боятся: русалки опасны: могут защекотать, могут утопить...

Но есть женщины, которые думают не об опасности от русалок. Это матери умерших девушек. Их беспокоит другое: «Моя девочка бегает ночью по лесу? Там же острые ветки, шипы, колючки, они же ей тело рвут! Деточке моей!.. Ну и что, что мертвая, все равно родная, надо приодеть...»

Так и возник у матерей обычай – оставлять для мертвых дочерей во дворе одежду.

Старая украинка рассказывает:

"У кого девочки помруть, выкида́ють на ноч платочки, ху́стки, выно́сять на двор. Вона (русалка) походить, погуляе, да и назад повесить…"

С ней согласна белорусская старуха:

"То вывышя́ють уж́э бабы́ пут ха́тыю на насы́лыцю соро́чку, андара́к, хварту́х и на́мытку. Это до схо́ду со́нця. И ви́сыть ци́лый день до вэ́чора э́тэ всэ. Шчыта́ють, шо вжэ воны́, ну, ка́жна вжэ дочка́ до свэ́йи ма́тыра придэ и вона вжэ возьмэ́ там… гэ́тэ й вбырэ́цця. "

Им откликается женщина с севера России:

"У кого девочки умирали маленькие, эти девочки всегда гуляют на Троицу. В четверг после Троицы. Тогда выносят одежду, вешают где-нибудь на дворе. На ночь вешают. Эти русалочки будут по житу гулять и эту одежду наденут. Моя мать выносила, бывало, на грушу повесит. «Это, — говорила, — мои девочки придут, да оденутся и пойдут по житу гулять»... "

Вот так. Никакая смерть не помешает матери заботиться о дочери.

Есть быличка о женщине, приманившей мертвую дочь-русалку в дом. Девушка вошла и села на скамью. Она ничего не ела – только вдыхала пар от горячего борща. И ни с кем не разговаривала. А когда вновь настала Русальная неделя, вдруг вскочила, забила в ладоши, крикнула: «Наши, наши идут!» Выбежала из дома – и больше ее никто не видел...

Представьте себе, во что обошелся этот год для матери. Какими глазами глядела на нее вся деревня. Каково ей самой было входить в дом, где на скамье молча сидит мертвая дочь. И мать, не жалуясь, снова и снова варила борщ, чтоб девочка хоть паром подышала...

Вы скажете: былички – выдумки? Ладно, не буду спорить. Но девичья одежда и в наше время в деревнях вывешивается по ночам на двор в Русальную неделю. Чтобы мертвая девочка не голой бегала по лесу.

Матери помнят. Матери любят.